На посту редактора БСЭ, как и на других поприщах, Шмидт проявлял присущую диалектикам гибкость. Так, планируя второе издание БСЭ, он в 1937 году обратился к Сталину, Андрееву и Молотову с предложением [цит. по: 18]: «выпускать тома не вшитыми в переплёт, а скреплёнными под переплётом металлической пружиной, позволяющей мгновенно вынуть любую страницу и заменить её другой. Редакция должна будет при этом непрерывно следить как за изменением фактических данных (особенно цифровых), так и за отражением последних директив ЦК. Как только какая-нибудь статья устареет или окажется ошибочной, редакция будет обязана перепечатать соответствующие страницы с новым текстом, разослать их подписчикам и потребовать немедленного возврата старых страниц под угрозой прекращения подписки ошибочные статьи не будут оставаться в библиотеках и на книжных полках и перестанут оказывать своё несомненно вредное действие».

Мы не знаем, как отреагировали вожди пролетариата на предложение Шмидта, которое в других обстоятельствах можно было бы принять за тонкую шутку, но доподлинно известно, что энциклопедия на пружинках так и не появилась.

Новый этап карьеры Шмидта начался с неприятностей – в 1924 году за публикацию работ Троцкого он был отстранён от руководства Госиздатом. Во время лечения в туберкулёзном санатории в Австрии Шмидт увлёкся альпинизмом и добился в нём весьма серьёзных результатов. Несмотря на отстранение от книгоиздательской работы, он оставался в партийно-административной элите, и в 1928 году участвовал в важной советско-германской Памирской экспедиции. Уже на следующий год Шмидт снова радикально сменил область деятельности. В это время норвежцы стали всё активнее заявлять свои права на арктические территории, поэтому в 1929 году по инициативе Самойловича была организована экспедиция на Землю Франца-Иосифа. Экспедиция имела не столько научный, сколько политический характер, и во главе её решили послать представителя власти, комиссара, чтобы придать экспедиции более высокий статус. Во главе экспедиции Шмидт оказался случайно, потому что сорвался его горный поход [63, c. 127]. В помощники Шмидту, в первый раз идущему на Север, определили профессоров Визе и Самойловича – двух корифеев Арктики, работавших ещё с Седовым и Русановым. Поскольку тяга к приключениям и интерес к природе были свойственны Шмидту, Арктика оказалась для него подходящим местом приложения сил. Экспедиция прошла успешно, на ЗФИ подняли советский флаг в присутствии трёх представителей прессы и кинооператора. Красный флаг был поднят над архипелагом не впервые – годом ранее это уже сделала экспедиция на «Красине» под командой Самойловича. Однако главным делом теперь был не подъём флага, а организация полярной станции, что де-факто закрепляло территорию за СССР. В 1930 году Шмидт руководит ещё одной арктической экспедицией на «Г.Седове». В этом же году он сменяет Самойловича на посту директора Всесоюзного Арктического института в Ленинграде. Шмидт при этом продолжал жить в Москве и наезжал в институт периодически, Самойлович становится его заместителем. Через два года, когда Шмидт ушёл на повышение, Самойлович вернулся на пост. Обстоятельства этой «рокировки» не известны. Безусловно, Шмидт не обладал таким знанием Арктики, как его подчинённые Визе и Самойлович, но именно благодаря его способностям и связям советские арктические исследования приобрели не виданный прежде размах.

В 1932 году в рамках Второго Международного полярного года была организована экспедиция на ледокольном пароходе «А. Сибиряков». Её основной целью было пройти Северо-Восточным проходом в одну навигацию. Заместителем Шмидта в этом рейсе был Визе, а капитаном, как и в двух предыдущих экспедициях Шмидта, – В. И.Воронин. Первая половина рейса протекала на редкость удачно. Однако по мере продвижения на восток ледовая обстановка ухудшалась. У острова Колючин судно потеряло четыре лопасти винта, неисправность тогда удалось устранить; но, когда до Берингова пролива оставалась лишь сотня миль, «Сибиряков» лишился части вала вместе с винтом и оказался блокирован льдами. Когда льды вокруг судна раздвинулись, по предложению Визе на обычном железном пароходе подняли паруса – грязные брезентовые полотнища, которыми накрывали груз. Так, под чёрными парусами, «Сибиряков» и вышел в Берингов пролив. Теперь, когда цель плавания была формально достигнута, можно было принять помощь.

Плавание «Сибирякова» вряд ли можно безоговорочно назвать удачей – в Петропавловск пароход пришёл на буксире за траулером «Уссуриец», а оттуда отправился на ремонт в Иокогаму. Да и по масштабу своему оно несоизмеримо с начавшейся в ту же навигацию экспедицией Евгенова – Бочека [66]. Но именно этот рейс резко продвинул вперёд исследование советской Арктики. По возвращении в столицу Шмидт был принят Сталиным, в результате этой встречи в конце 1932 года было создано новое ведомство – Главное управление Северного морского пути (ГУ СМП или Главсевморпуть). Задачей новой структуры стало всестороннее – транспортное, экономическое и культурное – освоение значительной части территории страны. Главсевморпуть был не просто транспортным ведомством – он должен был стать государством в государстве, по крайней мере такая роль была закреплена Положением о ГУ СМП [98][194]:

«Главное управление Северного морского пути при СНК Союза ССР (Главсевморпуть) имеет следующие основные задачи: окончательное освоение Северного морского пути от Баренцева моря до Берингова пролива; организация морских, речных и воздушных сообщений, радиосвязи и научно-исследовательской работы в Советской Арктике; развитие производительных сил и освоение естественных богатств Крайнего Севера; содействие хозяйственному и культурному подъёму коренного населения Крайнего Севера и привлечение этого населения к активному участию в социалистическом строительстве.

Районом деятельности Главного управления Северного морского пути являются в европейской части Союза ССР острова и моря Ледовитого океана, а в азиатской части Союза ССР – территории севернее 62-й параллели».

Особые условия Арктики диктовали и особые подходы – координация работ многих структур неизбежно привела бы к неразберихе. Создание «ледового комиссариата» принято считать одной из важнейших вех советского освоения Арктики. Но, как ни удивительно, история этого ведомства до сих пор изучена весьма слабо. Мало кому известно, что именно стояло за буквами ГУ СМП, как эта организация развивалась, с какими трудностями сталкивалась и почему исчезла, словно никогда и не существовала вовсе. Первое подробное исследование вопроса принадлежит, как это ни странно, американскому историку [220].

Главсевморпуть возник не на пустом месте: в наследство от предшественника – Комсевморпути – ему достались сеть полярных станций и внушительный штат. Функции ГУ СМП постепенно расширялись за счёт инфраструктуры других ведомств. В ведение его перешли оленеводство и заготовка меха, зверобойный промысел в Белом море, сельское хозяйство, культурная работа с местным населением, геологоразведка, а главное – контроль над добычей значительной части минеральных ресурсов севера. Главсевморпути отошли, в частности, трест «Арктикуголь» на Шпицбергене, флюоритовые месторождения Амдермы, полиметаллические ресурсы Норильска[195], трест по разведке и эксплуатации соляных, нефтяных и угольных месторождений на полуострове Нордвик («Нордвикстрой») [98; 220]. Новому управлению отошли самолёты Гражданского воздушного флота, базировавшиеся на Севере. Пилоты и механики (715 человек), а также Николаевская школа морских лётчиков были переданы ему Осоавиахимом. В период расцвета (1937) организация насчитывала около 200 тысяч работников [220].