— Так быстро? — спросила она, поворачиваясь к нему лицом.

— Ради тебя уговорил пару человек уступить мне место, — улыбнулся он, одновременно вглядываясь в толпу людей, стоящих возле ларька с ватой.

— Кого-то ищешь?

— Нет, все в порядке, пойдем, — быстро проговорил брюнет, отрывая кусочек сладкой ваты и кормя им Эбби.

Томас стоял возле ларька, рассматривая товары, разложенные на витринах, читал информацию на упаковке, пытаясь себя чем-нибудь занять, пока до него дойдет очередь.

Вдруг кто-то постучал пальчиками по его плечу, из-за чего он повернулся, думая, что это Эбби, которая не захотела стоять в одиночку и поэтому подошла к нему. Но развернувшись, он никак не ожидал, что увидит ее.

— Рафаэль, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он, недоуменно хлопая глазами.

— Гуляю, а что нельзя? — невинно задавала вопросы та.

— Можно, я ведь не устанавливал собственность на эту площадь и этот ларек, — сухо ответил Уилсон, отворачиваясь от нее, желая поскорей избавиться от ее общества.

Но блондинка слишком настойчива, поэтому снова окликнула его, на что мужчина раздраженно закатил глаза, но все же обернулся, молясь, чтобы их не видела Эбби.

— Что тебе от меня надо?

— Ничего, просто увидела тебя и решила поздороваться, — она поджала губу, пытаясь состроить из себя невинную овечку.

Это жутко напрягало Уилсона и вот-вот выведет из себя. Она ведет себя так, как будто это не она изменил Томасу с тем бородатым мужиком, как будто не она заявляла, что он постоянно на работе и ей просто стало скучно.

Может, она изменилась?

Нет. Такие люди не меняются. Да и Томасу плевать, ведь у него есть Эбби, которая совсем другая, которая никогда не разобьет ему сердце.

— Поздоровалась?

— Да.

— А теперь отстань от меня, ладно? — грубо ответил мужчина, подходя к окошку, ведь уже подошла его очередь.

Он попросил у продавца одну порцию сладкой ваты, достал из кошелька десятидолларовую купюру, после чего вышел из очереди и стал искать глазами Миллер, скрывшуюся в огромной толпе.

Он надеялся, что блондинка поняла по его интонации, что у него нет ни малейшего желания с ней разговаривать, быстро вышел из толпы и стремился найти Миллер, которой он нес большую порцию сладкой ваты. Но его снова отдёрнули за руку, гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Однако он не развернулся и попытался выдернуть свою ладонь из чужой, ведь прекрасно знал, что это она.

Ему это удалось, и он стремительными шагами вышел из столпотворения, прекрасно слышал стук чужих каблуков позади себя, но старался не обращать на это внимание, делает вид, будто не замечает.

— Бежишь к своей Миллер, да? — почти выкрикнула Рафаэль, выдыхая воздух из легких.

Как только он услышал ее имя, то сразу же повернулся к женщине лицом, сильно насупившись от злости.

Какого черта она произносит ее имя? Какое она имеет на это право? Зачем она впутывает ее в их разборки?

— Беги, пока можешь. Но она пользуется тобой, будь уверен. С тобой ведь скучно. Ты просто зануда, помешанный на своей работе. Ты ей нужен лишь для того, чтобы прекрасная оценка красовалась в ее зачетке!

Уилсон чувствовал, как от злости сжималась его челюсть, а костяшки на руках начинали потрескивать от той силы, с которой он на них давил. Внутри бурным потоком начала расходиться кровь по венам, которые сильно видны на его руках из-за того, что он очень зол. Ему так и хотелось врезать этой дамочке по ее смазливому личику за такие слова, ведь какое право она имеет говорить такое про Эбби?

Она ведь ее совсем не знает, она попросту судит всех по себе. И от этого Уилсон становился еще более разъяренным. Рафаэль прекрасно видела его мимику и сжимающиеся кулаки, что вызвало у нее победную улыбку, так как она отлично знала, что задела его за больное.

— Не смей так про нее говорить, ты поняла?!

Рафаэль подошла к нему вплотную и шепнула прямо ему на ухо:

— Томас, она твоя студентка.

После чего Рафаэль развернулась и ушла в неизвестном направлении, оставляя мужчину наедине со своими мыслями.

Когда-то он тоже переживал по этому поводу, не мог переступить через себя, а потом просто плюнул на все стереотипы о том, что преподаватель не может встречаться со своей студенткой, и решил быть поистине счастливым рядом с Эбби.

Мужчина стоял на одном месте еще пару минут, пытаясь успокоиться и сделать вид, что ничего не произошло, ведь он не хотел перекладывать все на Миллер, которая не мало настрадалась за эти месяцы.

Отыскав рыжую макушку, он глубоко вздохнул, натянул улыбку и направился к ней, намереваясь накормить Эбби сладкой ватой.

Глава 49

Повернув на нужную улицу, мужчина попросил девушку закрыть глаза, обещая, что доведет ее в целости и сохранности до назначенного места, и поясняя, что это часть запланированного сюрприза. Миллер томно вздохнула, совсем уж измученная своим любопытством, которое никак не унималось, положила свою ладонь в мужскую, крепко сжав ее, прикрыла веки, не оставляя ни одного просвета, чтобы подсмотреть, и повиновалась ему.

Томас улыбнулся, чувствуя тепло ее рук и ее никчемную силу воли, медленно вел по полупустой улице, обводя ее через камни, небольшие ямы или очередных прохожих.

За время пути Эбби раз десять спрашивала, скоро ли они придут, долго ли вообще туда идти, что это за тайное место, о котором она не может узнать, на что Томас довольно-таки спокойно, в отличие от Эбби, отвечал, что в короткий срок все станет явным.

Это «скоро» уже наступило через десять минут, когда они оказались на пороге какого-то маленького домика, довольно-таки милого и уютного снаружи. Но Эбби еще не было разрешено открывать глаза, поэтому она стояла так пару минут, мысленно проклиная Уилсона за то, что он долго возился с входной дверью, замок которой никак не хотел поддаваться обладателю ключей.

Но когда это произошло, Томас снова взял девушку за руку, помогая ей переступить через порог, после чего повел ее в большую комнату.

— Открывай глаза, милая, — ласково произнес тот.

Эбби медленно приподняла веки, колеся взглядом по комнате, в которой находилась. Сказать, что она была удивлена, ничего не сказать.

По всей комнате были расставлены ароматические свечи, заранее зажженные мужчиной и освещавшие помещение. Где-то вдали стоял белый, обтянутый кожей диван с большим количеством подушек на нем, возле которого размещался небольшой столик с огромным подсвечником, двумя красивыми, как будто из древней коллекции, фужерами, бутылкой французского вина, фруктами и какой-то емкостью, наполненной,