У метро я долго искала телефон-автомат, но всевремя натыкалась на голубенькие будочки туалетов. Конечно, хорошо, что в нашемгороде наконец-то цивилизованно пытаются решить проблему «справления»естественных нужд. И ведь на самом деле удобно – заплатил всегочетыре рубля и сиди с комфортом. Но я не хочу писать. Мне срочно нужнопозвонить. Наконец телефон отыскался, но у меня не было карточки. Проклиная навсе корки технический прогресс и с умилением вспоминая те далекие райскиевремена, когда телефоны-автоматы работали не только от двухкопеечной монеты, нои от простой пуговицы, а особо нервным хватало простого удара кулаком, я ужесобралась бежать через проспект к метро, чтобы купить в кассе карточку. Но тутраздался голос:

– Тетенька, вам звонить?

Крохотная, на мой взгляд, пятилетняя девочкаглядела снизу вверх наивными голубыми глазами.

– Да, детка.

– Давайте десять рублей, –прошептала малютка и вытащила из кармана карточку, – только недолго.

Я сунула в маленькую цепкую ручонку бумажку ипозвонила.

– «Москва-арт», – раздался безукоризненновежливый женский голос.

– Позовите господина Дубовского.

– Кто его спрашивает?

– Евлампия Романова.

В ухо полилась мелодия, раздражающая инавязчивая.

– Тетенька, – дернула меня за подолдевчонка, – давайте еще десять рублей, слишком долго болтаете!

Я полезла за купюрой и тут услышалапроизнесенное сочным басом:

– Алло!

– Леня, это Лампа, помните меня?

– Тебя невозможно забыть, – хохотнулмужик.

Договорившись с ним о встрече через полчаса, явытащила карточку и спросила малолетнюю «коммерсантку»:

– И сколько ты в день зарабатываешь?

– По-разному, – ответила она, –иногда и сто рублей получаю. Правда, попадаются порой такие, могут карточкуотнять.

– А деньги куда деваешь?

– Как куда? Еду покупаю, у меня еще естьмладшие братья.

– Родители не работают?

Девчонка сморщилась.

– Мама в палатке сидит, полтинник в деньимеет в лучшем случае.

– А отец?

Девочка вздохнула и не по-детски рассудительноответила:

– Слава богу, до смерти допился, а то ещеему, козлу, каждый день бутылку покупать приходилось.

Я пошла к метро, но, пройдя несколько шагов,обернулась. Тоненькая маленькая фигурка, одетая в слишком просторную куртку,прыгала возле телефона, поджидая следующего клиента. Подавив в себе остроечувство жалости, я пошла через проспект.

«Москва-арт» расположилась в фешенебельномместе, в нескольких шагах от станции метро «Маяковская». Насколько помню,когда-то в этом доме помещался магазин «Диета». Но теперь огромные стеклянныевитрины были заставлены всевозможными атрибутами, необходимыми художникам, –мольбертами, красками, палитрами, бумагой, в красочных вазах щетинились кистивсех калибров. Первый этаж был отдан под магазин. Беглого взгляда на прилавкихватило, чтобы понять: создание картин в наше время – дорогоеудовольствие. Самая крохотная кисточка стоила около двухсот рублей, а от цен набумагу и краски делалось просто страшно. Наверное, поэтому, оказавшись вгалерее на втором этаже, я совсем не удивилась ценникам с бесконечными нулями.

Не успела я оглядеться, как ко мне подошлаочень интеллигентная дама. Традиционный английский костюм с юбкой, котораязакрывала колени, бежевая блузка, такие же туфли, темно-каштановые волосысобраны на затылке в старомодный пучок.

– Желаете подобрать картину? Разрешитевам помочь?

– Меня ждет господин Дубовский.

– Налево через коридор. – Онамоментально потеряла ко мне всякий интерес.

Я пошла в указанном направлении, уперлась вроскошную деревянную дверь с витой бронзовой ручкой и толкнула ее. Но дверь ине шевельнулась. Поднажав на нее всем телом, я влетела в кабинет и чуть неупала, споткнувшись о Леню.

– Душа моя, – захихикалДубовский, – а почему ты сегодня без грима? Я-то, грешным делом, головуломал, в образе кого ты сейчас появишься? Царица-ночь? Или спартанский мальчик,сражающийся с лисицей?

Не обращая внимания на его ерничанье, ядостала диктофон и нажала кнопку. Нервный голос Зюки наполнил комнату.

Леня сел в большое, явно сработанное не внашем веке кресло и прикрыл глаза. Дослушав до конца, он крякнул:

– Ладно, признаю, зря не принимал тебя врасчет. Превосходная работа. Что хочешь от меня?

– Кто убийца Малышевой?

Леня почесал затылок.

– Не знаю!

– Врешь!

– Фу, как грубо! Точно не знаю, имеютолько отдельные соображения, но, как понимаешь, их к делу не пришьешь.

– О каких досье говорила Зюка?

Дубовский ухмыльнулся:

– Это хобби, маленькое развлечение, ясобрал кое-какую информацию об общих знакомых. Так, по ерунде. Этот гомик, тотвор, третий уходит от налогов, но к делу об убийстве это никакого отношения неимеет. Хочешь знать мое профессиональное мнение?

– Ну?

– Жанну отравил кто-то из гостей, ну, изтех, кто был тогда у Борьки.

Я фыркнула. Тоже мне, гениальная догадка, даэто известно с самого начала.

– Ты морду не криви, – обозлилсяДубовский. – Наша Жанна еще тот кадр была, малосимпатичная личность, еслидо конца разобраться. Во-первых, Никитка не был ее мужем, он ее брат.

– Знаю.

– Во-вторых, они с ним занимались тем,что…

– Обирали любовников Малышевой, –закончила я.

Леня хмыкнул:

– Хорошо, теперь о Зюке. Насколько японимаю, ты в курсе того, что произошло в «Морской». Так вот, Зинаида невиновата. Девица на самом деле покончила с собой.

– А ты откуда знаешь?

Ленечка мерзко захихикал:

– Милая детка, в нашем бренном мире всетак переплетено, плюнь – попадешь в знакомого. Я жил в соседнейквартире с Воротниковыми. Натерпелись они от Любки по первое число. И ведьбыла вполне нормальная девчонка, а как школу закончила, съехала с катушек.