Жалость, бешенство, стыд – велика радость стоять перед этимнезнакомым в чем мать родила! – все смешалось, перехватило горло.

– Отпусти ее, чего надо? – с трудом выдавил Александр.

– Вылезай и не дергайся. Шаг вправо, шаг влево… –ухмыльнулся парень, с мужским, каким-то соперничающим любопытством меряявзглядом чресла Александра. Точно так же в бане мужики исподтишка косятся другна друга – не без ревности: у кого это больше, толще, длиннее? Вообще-тоАлександру стыдиться в этом смысле было нечего, но сейчас его охватилоформенное бешенство!

– Нормального мужика не нашли, педика прислали? – спросилон, нарываясь, конечно, однако не в силах сдержаться.

Против ожидания парень не оскорбился – снова ухмыльнулся:

– А почем ты знаешь, что меня кто-то прислал? Может, я сампришел на тебя поглядеть?

И при этих словах смутные догадки, бродившие в головеАлександра, внезапно оформились в четкий, накрепко запомнившийся образ. Он ужевидел этого парня – правда, ни цвета глаз, ни цвета волос, ни даже черт лицатолком не рассмотрел, дело происходило ночью, однако было что-то неповторимое,запоминающееся в голосе, в повадках, в манере поводить широкими, накачаннымиплечами. Тем более что встреча произошла меньше суток назад. Никак не могАлександр забыть Серегу, охранника-»качка» с загадочной дачки человека, которыйносил намертво приставшую к его лицу бронзовую маску Аддисоновой болезни!

– Узнал? – удивился Серега, которому нельзя было, конечно,отказать в проницательности. Вот ведь, сразу приметил эту искру, мелькнувшую вовзгляде Александра. – Да, не зря он тебя испугался!

– Это он тебя послал, значит?

Им не было нужды уточнять, о ком идет речь.

– Да.

– Зачем? – И тут же мелькнул в голове ответ на вопрос, ноответ сей был настолько нелепый, настолько безумный, театральный, нереальный,что Александр не нашел ничего лучшего, как прикрыться злой иронией: больше-товедь нечем было! – Витек живой еще? Моя очередь первая?

Серега расплылся в ухмылке:

– Не трясись… не бойся. Если б надо было тебя убрать, ты ине заметил бы, кто тебя в совок замел. Я б тебе не дал такой возможности –заметить. Я сейчас по-дружески пришел, просто так – совет тебе дать: тыпомалкивай, понял? А то сюжет будет разрабатываться по классической схеме:девочку твою разложат и отработают так, что потом проку с нее никакого не будет.– Он оттолкнул Нину в угол, к стиральной машине. – А девочка хорошая, неужто нежалко?

Девушка упала на колени, скорчилась, обхватив голову.Рубашка Александра, которую она набросила, когда, очевидно, ринулась такопрометчиво открывать дверь на звонок, едва прикрывала тугой задик.

– Тебе в задницу тоже хорошего ерша загонят, – продолжалстращать Серега, – ну и так далее…

Улыбка не сходила с его круглого, простецкого, можносказать, даже привлекательного лица, но глаза похолодели, из чего следовалосделать вывод, что он говорит серьезно.

– Тебе не трахали еще, нет? – спросил он с доброжелательнойулыбкой. – Мама дорогая, скольких я таких, как ты, Машками сделал на зоне – несосчитать. Что характерно, некоторым нравилось. Ей-богу, не вру! Сначала вродедаже в петлю готовы, а потом в тако-ой вкус входят! О вкусах, как говорится, неспорят…

Александр медленно, вкрадчиво улыбнулся.

– Слушай, а ведь я тебя знаю, – сказал негромко.

– Понятно, знаешь! – хмыкнул Серега. – Ого, как ты ночьюглазками шнырял! Приметливый, это я сразу просек.

– Нет, я тебя еще раньше видел, не только вчера ночью.

– Как это ты мог меня видеть? – озадачился Серега. – Скем-то путаешь.

– Да ничего я не путаю, – спокойно ответил Александр, глядяему в глаза. – У меня абсолютная память на лица. Виделись мы на Первое мая. Ятогда в линейной дежурной бригаде работал, мы приехали на вызов к двум педикам,которым мало было собственных палок, так один другому взял да и засунулуполовник в задницу. От чувств-с, как Миша Бальзаминов говорил. Видел кино«Женитьба Бальзаминова»? Ну вот… засунул, значит. А уполовник-то с ручкой,возьми и застрянь. И никак его не вытащить. Вызвали «Скорую», а что мы можем вдомашних условиях? Тут оперировать надо или не знаю что. Повезли страдальца вмашине, а у нас тогда «Волга» была, ему там с этим крючком в заднице ни встать,ни сесть – от неосторожного толчка уполовник еще глубже загоняется. Поставилитабурет сзади в салоне, на него раком взгромоздили парня, причем задница его суполовником пришлась как раз напротив окна. Обычно из окон нормальные лицасмотрят, на худой конец – собачьи морды, а тут что? Правильно, твоя жопа. Этоведь ты был, верно, Серега? Это ведь именно тебе друган для усиления чувствуполовник аж по рукоять засадил? Ты только скажи, без операции обошлось или всеже резать понадобилось? Тебя – или уполовник пилили по кусочкам?

– Са-ша, не на-адо! – в голос завопила Нинка, сгибаясь ужвовсе в три погибели и закрывая руками голову.

«Не могу ее больше видеть, – с облегчением и тоской понялвдруг Александр. Нашел, конечно, время принимать судьбоносные решения!.. –Глаза б мои на нее не смотрели! Все, все кончено. Если выберемся из этогоживыми, больше никогда ей не позвоню, слово даю!»

А шансы выбраться «из этого» живыми, судя по остекленевшимглазам Сереги, были равны нулю. А может, даже минус единице.

– Ты… что? Ты… что? – со свистом выдохнул Серега, как будтоего внезапно поразил сильнейший приступ астмы.

– А что такое? Ты правильно сказал, о вкусах не спорят! –сделал невинные глаза Александр.

Пальцы Сереги нервически тискали рукоять пистолета. Нопостепенно сознание возвращалось в остекленевшие светло-карие глаза, выражениеих становилось осмысленным – злобным, ненавидящим, но контролируемо злобным,осмысленно ненавидящим.

– Спасибо за совет, – пробормотал он высохшими,побледневшими губами. – С уполовника мы и начнем, как только ляпнешь, где былсегодня ночью и кого видел. Понял? Кстати, можешь его уже сейчас покупать, уполовник-то.Вот, велено тебя профинансировать. – Он выхватил из кармана и швырнул на полдве зеленые бумажки. – Хочешь, все себе возьми, хочешь, водиле своему отдай.Чао!

И быстро вышел из ванной. Протопали его шаги за стенкой вкоридоре, хлопнула входная дверь. Создалось впечатление, что Серега поспешилуйти, чтобы не сорваться, не нарушить приказа. Приказ ведь явно был – попугать,напустить страху, но никого не трогать…