Судно выбрал не сразу.

«Клеопатра» приглянулась ему хорошим ходом, опытным капитаном и разбойной командой, которой, по слухам, приходилось участвовать в разных переделках, так что по первому требованию римского патрульного корабля судно вряд ли остановится.

Хозяин «Клеопатры», сирийский купец, был давним приверженцем елказаитов, в секте которых Антиарх – для посвященных Епифаний – был хорошо известен как великий наставник, не уступавший в святости – то есть в проделывании всякого рода чудес – самому основателю Елксею и продолжателю его дела Гегезипу[6].

Купец предупредил Антиарха о буйном нраве капитана, при этом посоветовал подружиться с одноглазым прокуратором, или иначе боцманом, распоряжавшимся всей этой корабельной шпаной. Купец добавил, что прокуратор одним глазом зрит дальше и глубже, чем кое-кто двумя.

– …«Клеопатра» должна со дня на день должна отправиться в Остию, а дальше как решит Хрѝстос.

– И Дух Святой, – подхватил Антиарх. – Она будет приглядывать за нами всю дорогу[7]. Мы все прошли обряд очищения.

– Ну, с Богом, – напутствовал хозяин судна единоверца.

* * *

Погрузились ночью, таясь всякого пристального взгляда.

…Прошло восемь лет после гибели Антиноя, и все это время поиски Антиарха не прекращались. Адриан упорно пытался разыскать преступника, повинного в гибели своего любимца, которого, ссылаясь на организованно-бесчисленные мольбы безутешных египтян, император приказал обожествить, а на месте случившейся трагедии основать город, в котором местные жрецы обязаны были поддерживать культ «сошедшего с небес» и вновь «взятого на небеса» бога.

…Теперь, после смерти «бородатого святоши», как окрестил Антиарх своего недруга, наступил его час. Хватит прятаться, менять места жительства, сторониться прежних единоверцев. Пора взяться за настоящее дело, а приступить к нему можно было только в Вечном городе, откуда он бежал после расправы, устроенной Траяном над всякого рода негодяями[8], в то время негласно правившими в Городе и во всей Италии.

…Старик был наслышан о смертельной болезни «бородатого», резко испортившей его нрав, о жутких событиях последнего года, о кровавой охоте, открытой «поклонником законов и муз» на тайных и явных претендентов на освобождающийся престол.

Наслышан был и об Антонине.

Общее мнение сильных, как в провинции Азия, где Антонин почти четыре года царствовал в качестве проконсула, так и в Риме, было недоброжелательно к нему, – слабак, чинуша, буквоед и человеколюб. Достойный наследник «бородатого», помешавшегося на стремлении сделать подданных сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня. С точки зрения Адриана, ключиком к осуществлению такой нелепой идеи служило обязательное изучение философии.

…С точки зрения Антиарха, подобное снадобье являлось мало того что бесполезным, но и греховным средством, свидетельствующим об окончательной потере разума у сильного мира сего. У всякого уверовавшего в Хрѝста или даже Христá, эти языческие потуги, кроме отвращения, ничего вызвать не могли.

В любом случае варево замешивалось крутое, и Антиарху не терпелось ухватить в надвигающейся неизбежной смуте свой сладкий кусок. Теперь магистратам будет не до Сацердаты, которому когда-то под руководством сенатора Аквилия Регула посчастливилось прославиться кровавыми делишками. Слава о нем и его ребятах тогда гремела по всей Италии.

* * *

Плыли ходко, ветер был попутный. Своих спутников – коротышку Викса и черного Исфаила – Антиарх почти не выпускал из каюты, как, впрочем, и Пантею, хотя этой девке он иногда давал послабления. Но при одном строжайшем условии – в разговоры не вступать, глазки членам команды не строить. На вопросы отвечать скромно, тихим голосом. Ответ должен звучать так: …не знаю, спросите у хозяина.

Судно везло в Италию сирийские вина нового урожая, и от скорости хода зависела цена товара, поэтому капитан никому спуску не давал. Даже потребовал от Антиарха, чтобы его люди тоже занялись делом. Помогали ставить главный парус, менять носовой и пару косых на кормовой мачте, с помощью которых «Клеопатра» могла уверенно ходить при боковом ветре.

Старик сурово напомнил капитану, что в договоре с хозяином о такой услуге не было и речи, на что капитан развязно заявил, что на судне он хозяин, так что нечего ссылаться на какие-то бумажки.

– Что случится, если я откажу тебе в этой просьбе? – поинтересовался старик.

– Это не просьба, а приказ! – грубо оборвал его капитан. – За неисполнение приказа я обычно швыряю за борт.

Антиарх засмеялся тоненьким – словно агнец проблеял – язвительным голоском:

– Ты хочешь сказать, если мы откажемся, можем и не добраться до Остии?

– Это ты сказал! – с грубоватым смешком ответил капитан.

– А не боишься, что ты тоже не сможешь добраться до Остии? – доброжелательно поинтересовался Антиарх.

– Нет, не боюсь. Море ненасытно, оно глотает все без разбору.

Антиарх решительно обнял капитана за пояс и развернул лицом к носу корабля и указал на спешащего в ту сторону члена экипажа.

– Видишь этого малого? – спросил старик.

Капитан хмыкнул:

– Еще бы. Это я послал его переменить артемон[9].

– И ты уверен, что он точно исполнит твой приказ?

– Уверен.

– Зря! – посочувствовал ему Антиарх.

Он уставился на спешащего вдоль борта матроса. В следующее мгновение парень неожиданно споткнулся и повалился на палубу.

Антиарх оттолкнул капитана, вытер руки подолом его туники и, ни слова не говоря, направился в сторону кормы, где была расположена его каюта.

Капитан неожиданно набычился и подозвал корабельного прокуратора. Тот, словно дожидаясь оклика, тут же поспешил к начальнику.

К удивлению капитана, одноглазый первым начал разговор. Он скромно предупредил:

– Не связывайся с этим вонючим старикашкой, Филон, иначе… – Одноглазый не договорил и несколько раз потыкал вниз указательным пальцем, – или… – на этот раз прокуратор ребром ладони чиркнул себя по горлу.

От такой наглости капитан потерял дар речи. Лицо налилось кровью, однако ему пришлось смирить себя. Он вспомнил предупреждение хозяина, который строго-настрого приказал не ввязываться ни в какие истории, пока не доставит груз в Италию.

– …на обратном пути можешь порезвиться, – закончил купец. – Но только при условии, что все концы в воду. Не забывай, что ты внес залог за судно. Впрочем, я тебя всегда сумею отыскать.

Успокаивался долго… Оглядывал горизонт, хватался за поручни, требовал от матросов «шевелиться» и, только остыв, направился к себе в каюту.

* * *

В Остии – морских воротах Рима – Антиарх с компанией не рискнул при свете дня покинуть судно.

Дождался ночи.

Ушли сразу после заката.

На пристани их ждала крытая повозка, которая после того, как все пассажиры влезли под выбеленный дождями балдахин, тут же тронулась.

Капитан подозвал прокуратора:

– Когда прибудем в Антиохию, можешь сообщить хозяину, что груз доставлен в целости и сохранности.

– Обязательно, – кивнул