– Добрый день, мистер Хаскелл. Добро пожаловать вПариж! Мы очень рады снова вас видеть!

– И я тоже очень рад, что приехал сюда, –улыбнувшись, сказал Питер молодому портье, которому было поручено обслужитьего. Для него приготовили номер на третьем этаже. По мнению Питера, в «Ритце»не могло быть плохих номеров. Куда бы его ни поселили, он будет счастлив.

– У вас все как обычно, – сказал он, имея в видуарабского короля и маленькую армию его телохранителей: Впрочем, эта гостиницавсегда была наполнена подобными людьми.

– Comme d'habitude… как всегда… – Портье улыбнулся ипротянул Питеру бланк, который он заполнил. – Пойдемте, я покажу вам вашукомнату.

Проверив паспорт вновь прибывшего гостя, портье сообщилномер комнаты одному из носильщиков и дал Питеру знак следовать за ним.

Они прошли через бар и ресторан, полный прекрасно одетыхлюдей, которые приходили сюда, чтобы пообедать, провести деловые встречи илиобсудить нечто более интригующее. Теперь-то Питер заметил красавицу Денев, сосмехом беседовавшую с каким-то мужчиной за угловым столиком. Это он и любил в«Ритце» – знакомые лица людей, населявших его. Пройдя по длинному коридорувдоль многочисленных витрин бутиков с самыми дорогими товарами от лучшихмодельеров и ювелиров Парижа, они достигли лифта. Питер мельком заметил золотойбраслет, который мог бы понравиться Кэти, и подумал, что вернется сюда и купитего. Он всегда привозил жене всякие мелочи из своих путешествий в качествеутешительного приза за то, что она с ним не поехала. Раньше, когда она былабеременна, кормила детей или возилась с ними, Питер тоже заваливал ееподарками. Теперь же она просто не хотела ездить с ним, и Питер это знал. Ейвполне хватало собраний комитетов и встреч с подругами. Старшие дети учились винтернате, дома оставался только младший, так что она не была слишкомзагружена. Тем не менее Кейт всегда находила какую-нибудь причину, чтобыотказаться от поездки, и Питер решил больше на нее не давить. Но он все равнопривозил ей подарки – и мальчикам тоже, если они были дома.

Наконец они сели в лифт. Араба нигде не было видно – видимо,он уже унесся наверх, в свою дюжину комнат. Он часто приезжал сюда – у его женвошло в привычку проводить май и июнь в Париже, а иногда оставаться до июля. Изимой они тоже обычно приезжали сюда.

– Тепло у вас в этом году, – сказал Питер, чтобысгладить паузу в ожидании лифта.

Снаружи стояла великолепная погода, жаркая и успокаивающаянервы. В такой день нужно было лежать под деревом где-нибудь на опушке исмотреть в небо на клубящиеся облака. Заниматься делами сегодня былокощунством. Но Питер в любом случае намерен был позвонить Полю-Луи Сушару,чтобы выяснить, может ли он встретиться с ним раньше назначенного времени.

– Всю неделю стоит жара, – охотно откликнулсяпортье.

Казалось, у всех кругом было отменное настроение из-занаступившего тепла. Поскольку во всех помещениях отеля стояли кондиционеры, отдухоты никто не страдал.

Мимо них прошла американка с тремя йоркширскими терьерами, имужчины улыбнулись. Собаки были разодеты в пух и прах и украшены бантиками, такчто Питеру и портье ничего не оставалось, как обменяться насмешливымивзглядами.

И вдруг за его спиной возникло какое-то движение, и Питерощутил, что сама атмосфера словно наэлектризовалась. Даже женщина с собаками судивлением подняла глаза. Что это – снова араб со своими телохранителями иликакая-нибудь кинозвезда? Оглянувшись, он увидел нескольких мужчин в темныхкостюмах, которые шли в их сторону. Кого они закрывали собой – а то, что онителохранители, можно было понять по их рациям, – видно не было. Если бы небыло так жарко, они, наверное, надели бы плащи.

Почти в ногу они подошли к тому месту, где стояли Питер ипортье, и в образовавшемся просвете Питер увидел горстку мужчин в светлыхлетних костюмах, которых и охраняли вышколенные стражи. У них был видамериканцев, один из них был выше остальных. Он действительно был похож накинозвезду, и его взгляд почему-то притягивал людей. Окружавшая его свита,казалось, ловила каждое его слово и с готовностью смеялась, когда он шутил.

Питер всерьез заинтересовался этим человеком и принялсянапряженно его разглядывать, уверенный, что он где-то его видел. Внезапно онвспомнил, что это был сенатор из Виргинии Эндерсен Тэтчер, очень неоднозначныйи динамичный политик. Ему было сорок восемь лет, несколько раз его коснулисьобычные для таких людей скандалы, но угрожавшая его карьере молва всякий разбыстро рассеивалась. Более того – его имя было связано с серьезными трагедиями.Его брат Том шесть лет назад баллотировался в президенты и был убит передсамыми выборами. Он был самым перспективным кандидатом, и у следствия возникломножество версий по поводу того, кто мог это сделать; про его гибель даже былоснято два очень плохих фильма. Но в конце концов оказалось, что его застрелилодинокий сумасшедший. В течение последующих лет Эндерсен Тэтчер, или Энди, какего называли приверженцы, стал видным политиком, поднялся вверх по шаткойлестнице рейтинга, приобретая как друзей, так и врагов, и теперь был серьезнымпретендентом на пост президента страны. Он еще не объявил о своем желаниибаллотироваться, но знающие люди говорили, что он сделает это с недели нанеделю. В последнее время Питер внимательно следил за ним. Несмотря нанекоторые малоприятные подробности его личной жизни, о которых ему приходилосьслышать, он был достаточно интересным кандидатом на следующий срок. И, снекоторой долей восхищения глядя на этого окруженного советниками ителохранителями человека, Питер подумал, что в нем определенно есть какая-тохаризма.

Во второй раз сенатора постигла трагедия, когда егодвухлетний сын умер от рака. Об этом Питер знал меньше, но хорошо запомнилдушераздирающие фоторепортажи с похорон в «Тайм». На одной из фотографий былазапечатлена его жена, которая шла с кладбища в одиночестве, – ее мужподдерживал под руку собственную мать. Боль, застывшая на лице молодой женщины,навсегда отпечаталась в памяти Питера. Пережитое ими горе окончательнорасположило сердца людей к Тэтчеру.

Лифт так и не пришел; группа телохранителей подалась немногов сторону, и только в этот момент Питер заметил еще одного человека – туженщину с фотографии, чье лицо ему так запомнилось. Ее глаза были опущены, онапроизводила впечатление невероятной утонченности. Маленькая, хрупкая, словноготовая вот-вот улететь, очень худая, с огромными глазами… В ней было что-то,что заставляло разглядывать ее с восхищением. В небесно-голубом костюме отШанель, она казалась чрезвычайно мягкой и самодостаточной. Никто из свиты еемужа, казалось, не замечал ее, даже телохранители; она тихо стояла за ихспинами, ожидая лифта. Женщина подняла глаза на рассматривавшего ее Питера, иих взгляды встретились. Он подумал, что никогда еще не видел таких печальныхглаз; тем не менее ничего патетичного в ней не было. Жена сенатора была одетаочень просто. Когда она убрала в свою сумочку темные очки, Питер заметил, какиеу нее тонкие и изящные руки. Даже когда лифт приехал, никто из окружавших еемужчин не заговорил с ней и не обратил на нее внимания. Все они рванулись влифт, и женщине ничего не оставалось, как тихо войти туда вслед за ними.Несмотря на все это, в ней словно сверкало чувство собственного достоинства;она жила в своем мире и была леди до кончиков ногтей.