Сидя в такси, Питер в который раз погрузился в размышленияна эту тему и сразу вспомнил те встречи, которые он уже провел в Европе.Сознание того, как близко воплощение его мечты, было ему наградой. И когда нагоризонте появился стремительно приближающийся Париж, ему, как обычно, сталожаль,, что Кэти не поехала с ним.

Париж казался Питеру безупречным городом. У него всегдаперехватывало дыхание, когда он оказывался здесь. В столице Франции было нечтотакое, что заставляло его сердце бешено колотиться. В первый раз он приехалсюда по делам фирмы пятнадцать лет назад, и тогда ему показалось, что он словнопопал на другую планету. Один, в незнакомом городе, во время национальногопраздника… Питер прекрасно помнил, как он ехал по Елисейским полям понаправлению к Триумфальной арке, над которой гордо и величественно развевалсяфранцузский флаг. Он остановил машину, вышел и вдруг со смущением осознал, чтоплачет.

Кэти всегда посмеивалась над ним, говоря, что в прошлойжизни он, наверное, был французом, раз так любит Париж. Это место значило длянего очень много, хотя он никогда и не понимал почему. В нем было нечтоневероятно красивое и властное. Здесь его всегда сопровождала удача. И Питерзнал, что и на этот раз все повторится. Несмотря на свойственную Полю-ЛуиСушару неразговорчивость, он понимал, что его завтрашняя встреча с французскимколлегой будет триумфальной – как арка на Елисейских полях.

Такси пробиралось через дневную пробку, и Питер провожалвзглядом знакомые достопримечательности – Дом инвалидов, «Гранд-Опера»,Вандомскую площадь. Ему казалось, что он приехал домой. Посередине площади стояластатуя Наполеона; немного воображения – и можно было без труда представить себесидящих в экипажах французских аристократов в белых париках и атласных штанах,окруженных гарцующими стражниками в мундирах. Питер улыбнулся этой несколькоабсурдной картинке, и тут такси затормозило перед отелем «Ритц», и швейцарподбежал к нему, чтобы открыть дверь. Он узнал Питера – так же, впрочем, как он«узнавал» всех приезжающих – и, пока тот расплачивался с таксистом, сделал знакносильщику взять единственный чемодан Питера.

Фасад «Ритца» был на удивление скромным; распознать отельможно было только по маленькому тенту, который выглядел точно так же, как тентыразбросанных тут и там магазинчиков. Сверкающие витрины «Шомэ» и «Бушерона»были совсем рядом, до «Шанель» было рукой подать, так же как и до «Дж. А. Р.»,ювелирной фирмы, названной так в честь основателя – Джоэля А. Розенталя. Ноодним из самых важных элементов Вандомской площади был отель «Ритц», и Питервсегда говорил, что ничто в мире не могло с ним сравниться. Воплощениедекадентской роскоши, отель предлагал своим постояльцам неограниченныеудобства. Питер всегда чувствовал себя немного виноватым из-за того, чтоостанавливался здесь в своих деловых поездках, но за много лет он привязался кэтому месту настолько сильно, что и подумать не мог о другом отеле. В концеконцов, имел же он право допустить элемент фантазии в свою жизнь, во всемостальном абсолютно сознательную и подчиненную строгому порядку? Питер любилего утонченность и элегантность, изысканно обставленные комнаты, роскошьпарчовой обшивки на стенах, изумительные камины в антикварном стиле. И стоилоему вступить под своды отеля, как он почувствовал знакомую волну восхищения.

Отель «Ритц» никогда не разочаровывал его. Подобно красивойженщине, которую посещаешь только время от времени и которая всякий раз ждеттебя с распростертыми объятиями – безукоризненно причесанная и накрашенная, ещеболее обворожительная, чем во время последней встречи.

Питер любил «Ритц» почти так же, как и сам Париж. Отель былчастью волшебства и очарования города. Стоило гостю из Америки войти ввестибюль, как навстречу ему двинулся консьерж в ливрее. Поздоровавшись с ним,Питер подошел к портье. Даже ждать у стойки было удовольствием. Слева стоялпожилой и элегантный джентльмен из Латинской Америки в сопровождениипотрясающей красоты молодой женщины в красном платье. Они тихо беседовалипо-испански. Ее волосы и ногти были безупречны, и Питер обратил внимание на то,что на левой руке у нее был огромных размеров бриллиант. Женщина взглянула наПитера и улыбнулась. Он был удивительно привлекательным мужчиной, и ничто в егоповедении не могло навести на мысль о его деревенском происхождении. Питервыглядел именно так, как должен был выглядеть богатый, могущественный человек,вращавшийся в высшем свете и управлявший деловой империей. Все в Питереподчеркивало его власть и значительность, но при этом он был обаятелен, мягок имоложав и вообще очень хорошо выглядел. Пристально всмотревшись в него, можнобыло бы заметить в его взгляде что-то загадочное. Мягкость и доброту не так-толегко встретить в сильных мира сего. Но женщина в красном этого не видела. Оназаметила только галстук от «Эрме», сильные ухоженные руки, чемоданчик,английские туфли, хорошо сшитый костюм. Окинув его оценивающим взглядом, она снекоторой неохотой повернулась к своему спутнику.

Посмотрев в другую сторону, Питер увидел трех пожилыхяпонцев, одетых в безупречные темные костюмы. Они курили и что-то оживленнообсуждали. В стороне стоял их более молодой спутник, консьерж за стойкойразговаривал с ними по-японски. Отвернувшись от них, Питер, все еще ожидавшийсвоей очереди, вдруг заметил какую-то суету около дверей. В вестибюле появилисьчетверо темнокожих мужчин очень властного вида, за ними следовали еще двое, а потомвертящаяся дверь выбросила трех очаровательных женщин в ярких костюмах отДиора. По сути дела, это были варианты одного костюма, только разных цветов.Подобно его латиноамериканской соседке, все женщины были одеты и причесаны сбольшим вкусом, носили на шее и в ушах бриллианты и все вместе производилипоистине неотразимое впечатление. Шестеро телохранителей окружили их, и вдверях показался немолодой величественный араб.

– Король Халед… – услышал Питер за спиной чей-тошепот, – …или его брат со своими тремя женами. Они живут здесь уже месяц изанимают целый этаж – четвертый, выходящий в зимний сад.

Это был правитель небольшой арабской страны, и пока он сосвитой проходил мимо, Питер насчитал восемь телохранителей и еще несколькосопровождающих. К ним немедленно ринулся один из консьержей, и, провожаемаявзглядами находившихся в вестибюле людей, живописная группа удалилась. Так чтоКатрин Денев, быстро проследовавшую в ресторан, почти никто не заметил, так жекак и Клинта Иствуда, снимавшегося в каком-то фильме под Парижем. Подобные лицаи имена были не в новинку в «Ритце», и Питер спросил себя, достаточно ли онпресытился такой жизнью, чтобы так легко игнорировать знаменитостей. Но простонаходиться здесь, наблюдать за всеми ними всегда доставляло ему такоеудовольствие, что он не мог заставить себя смотреть в сторону или напускать насебя равнодушный вид, как это делали некоторые обитатели отеля. Не отрываясьсмотрел он на арабского короля и стайку его прелестных спутниц. Женщины тихоразговаривали и смеялись, а телохранители внимательно присматривали за своимиподопечными, не позволяя кому бы то ни было приблизиться к ним. Они окружали ихподобно каменным статуям, пока король медленно шел вперед, разговаривая скем-то. В этот момент Питер услышал голос за своей спиной и обернулся,вздрогнув от неожиданности.