— Мама, что ты такое говоришь? Мы с нормальной ориентацией исидели достойно. Между нами был стол, и Роза, как всегда, сидела, откинувшись вкресле, так что головы были на приличном расстоянии.

— Следовательно, снайпер не мог так лихо промахнуться, чтобыпродырявить шляпку Розы, целясь в тебя, — уточнила я.

— Шляпку Розы? Кто сказал тебе такую чепуху? — возмутиласьТамара. — Шляпка Розы в порядке.

— Только что видела ее своими глазами. В ней дырка. От пули.

Тамара призадумалась.

— Дырка? — рассеянно переспросила она. — В шляпке? Точно?

— Можешь не сомневаться, — заверила я.

— Между нашими головами был метр с лишним, неужелипромахнулся этот подлец?

— Ты о ком?

— Да о снайпере, черти его раздери! О снайпере, которыйпокушался на меня! — закричала Тамара, нервничая и рискованно бросая «Мерседес»на обгон. — Руки ему надо поотбивать за такую работу. Бедная Роза чуть безвинноне пострадала.

— Постой! — возмутилась я. — Ты по-прежнему считаешь, чтопокушались на тебя?

— А на кой хрен кому нужна эта Роза?

Ответить я не успела, помешал мобильный. Маруся и ееприятельница расцепились-таки своими языками, и Маруся тут же бросилась искатьменя. Понятно, ее переполняет полученная информация, ей не терпится поделитьсявпечатлениями, а у меня ребенок. Я нахожу время на все, но только не на то,чтобы почитать Саньке сказку. Ребенок вырастет бездушным, если не узнает, какжилось Емеле-дураку и Иванушке-дурачку.

Во всяком случае, так утверждают психологи.

— Старушка, ты куда пропала? — хотела знать Маруся.

— Я уже дома давно, — ответила я, чтобы не портить Марусенастроение Тамаркой.

— Все! — закричала Маруся. — Я прямо вся к тебе мчусь!

— Кто это? — насторожилась Тамара.

— Это Маруся, — «обрадовала» ее я. — Прямо вся мчится комне.

— Это черт знает что! — возмутилась Тамара, кивая на лежащуюу меня на коленях коробку с тортом. — Я уже кофе не могу с подругой попить!Мама, ну почему ты не сказала ей, этой корове, что едешь со мной и радуешьсяжизни?

— Язык не повернулся, — честно призналась я. — Ты вон какаясчастливая. Такая счастливая, что даже с минуты на минуту покушения ждешь, аМаруся никому не нужная, у нее все время горе.

— Ну и черт с вами! — психанула Тамарка.

Она довезла меня до дому и в очень дурном настроенииукатила. Я поплелась к подъезду. Я тоже расстроилась. Радоваться и в самом делене было причин. Маруся не успокоится, пока не расскажет мне биографиюприятельницы, перечисляя ее родственников, начиная с пятого колена. Потом онаприступит к другим приятельницам, про которых, думаю, только что узнала…

Кусты, мимо которых проходила я, зашевелились.

От неожиданности я, едва не уронив коробку с тортом,отпрыгнула на приличное расстояние.

— Мама! Мама! — радостно закричал мой Санька.

Это он выскочил из кустов.

— Мама, посмотри, что я нашел!

— Тьфу, гадость какая, — не глядя, сказала я.

— Мама, но ты же даже не посмотрела!

— И так знаю, что гадость. Разве что-нибудь другое бывает втвоих руках? Иначе почему бы им все время быть такими грязными?

Санька обиделся и засопел.

— А где баба Рая? — удивилась я. — Почему ты гуляешь один?

— Баба Рая потерялась.

«Боже, какой умный у меня ребенок! — порадовалась я. — Дажебаба Рая потерялась, старая сплетница, а он как взрослый гуляет один. И в рукаху него не гадость, а прелестный котенок».

— Санька, отпусти котенка, и пошли домой есть торт, —сказала я.

— Мама, почему отпустить? Он что, тебе не понравился?

— Понравился, потому и хочу ему добра, потому и прошуотпустить. Аида домой.

— А баба Рая? — заволновался Санька. — Она же будет плакать,если не найдет меня.

— Сынок, я тебя доверила бабе Рае, а не наоборот.

И вообще, за все поступки надо отвечать. Вот пускай баба Раяи отвечает.

— Мама, она уже отвечать не должна, она уже старая. Ее дажев тюрьму не посадят.

Я, обремененная жизненным опытом, уже хотела вступить ссыном в полемику, но помешал визг тормозов. Мы шарахнулись в сторону отМарусиного «жигуленка» и тут же услышали ее радостный вопль:

— Епэрэсэтэ! Кого я вижу! Александр, какие люди и безохраны!

— Тетя Муся, вы мне утром уже это говорили, — не разделяяМарусиной радости, напомнил Санька и демонстративно обратился ко мне:

— Мама, а сказку ты мне почитаешь потом, когда я торт съем?!

— Почитаю, — заверила я.

— А боксерские перчатки купишь?

— Куплю, — ляпнула я.

Маруся не могла так долго молчать и решительно встряла внашу беседу.

— Старушка! — гаркнула она. — Что я узнала! Помнишь Светку,что за Витьку Танькиного вышла и через год развелась, а он женился потом наТоськиной соседке, которая была замужем за Пашкой-кандидатом, так вот,оказывается, она…

— Маруся, — возмутилась я, — Светку не помню и вряд ли знаю,и, что точней всего, знать не хочу. За этими сплетнями мне ребенку сказкупочитать некогда.

— Так ты читай, а я буду рассказывать, — тут же разрешилавсе проблемы Маруся.

А еще Тамарка говорит, что я невозможная. Она до завидногодавно не общалась с Марусей.

В течение двух недель я как часы отмечалась у Розы, подробновыясняя, не было ли новых покушений.

К счастью, покушений не было. Роза все сокрушалась по поводустрелы, которая так внезапно пропала.

— А где она лежала перед тем, как пропасть? — спросила ялишь для того, чтобы поддержать беседу.

— В прихожей у зеркала, — ответила Роза. — Я раз сто тебеэто говорила.

— Да-да, я забыла. Значит, ты уверена, что Тося не браластрелы?

— Зачем ей стрела? Она же с меня посмеялась.

— Маруся вроде тоже стрелу не брала, впрочем, и она с тебяпосмеялась. И я стрелу не брала. Кстати, что говорит об этом твой Пупс?

— Клянется, что ему не до стрелы, — заверила Роза. — Онзанят своими делами и тоже надо мной смеется. Он не верит в покушения. А ядрожу. Даже не знаю, что и думать. Мне страшно. Уже по улице хожу с втянутой вплечи головой. Куда это годится?