— Да ты что! — смягчаясь, воскликнула Тамара. — Умер кто-то?

— Да нет, ее Ваня ушел.

Тамара удовлетворенно рассмеялась:

— Нашла горе. С таким горем она родилась, с ним же и умрет.

— Ну-у, — замялась я, понимая, что отчасти Тамара права, —все же жалко ее.

— Мама, ты невозможная, нашла кого жалеть! Ты чем заниматьсясейчас собираешься?

— Сяду в «жигуленок» Маруси и буду ее ждать. Должен же нас стортом кто-то отвезти домой, не телепаться же в метро.

— С ума сошла? — ужаснулась Тамара. — Маруся умеет трепатьсячасами, а ты будешь ее ждать? Твой торт плесенью покроется. Поехали, я отвезутебя.

Кстати, у меня есть новость.

С этими словами Тамара схватила меня за руку и, не принимаявозражений, потащила к своему «Мерседесу». Я вырвалась и метнулась в магазин.Без всяких объяснений сунула ключи от «жигуленка» Марусе в декольте (она менядаже не заметила) и вернулась к Тамаре.

«Нечасто можно увидеть Тамару без ее телохранителей», — ужев «Мерседесе», в оправдание себе, подумала я, глядя на превращающийся в точку«жигуленок»

Маруси.

— Ты не надумала с квартирой? — тем временемпоинтересовалась Тамара, следя цепким взглядом и за мной и за тем, что творитсяна дороге. — О будущем Саньки надо позаботиться уже сейчас, тем болееподвернулся удачный случай.

Компания Тамары в Питере за бесценок приобрела долгострой иразвернула бурную деятельность. Около года Тамара убеждала меня купить в этомстроящемся доме квартиру моему сыну, главным аргументом выдвигая ее дешевизну.

— Тома, — раздраженно отмахнулась я, — если ты думаешь, чтомне некуда выбросить свои деньги, то жестоко ошибаешься. С этой задачей легкосправляюсь и без тебя, а что касается Саньки, то он как раз в школу пойдет,когда ты сдашь в эксплуатацию свой дом.

Однако Тамара была непробиваема.

— Вот и хорошо, — обрадовалась она. — Санька будет лучшеучиться, зная, что жильем он уже обеспечен.

— Странная у тебя логика, — удивилась я. — Баба Рая и безтого называет моего сына барчуком и все уши ему прожужжала, что у него уже всеесть и ему не придется на старости лет подаваться в няньки, а если я, не дайбог, куплю еще ему и квартиру, она умрет от зависти к его детству. Санька жесделает вывод, что нет смысла учиться вообще, раз и так все есть. И потом, чтоя с этой квартирой буду делать?

— Ты ее сдашь за приличные деньги. Это же ежемесячный доход.

— Боюсь, этот доход введет меня в большие расходы, слишкомон далеко. Всем известно, какие сейчас квартиранты. Они будут меняться один задругим, а я разорюсь на одних поездках в Питер. Нет, Тома, нет, и не морочь мнебольше голову. Никогда не соглашусь, даже если эту квартиру будешь даромдавать.

— Жалко, — расстроилась Тамара. — Очень выгодная была бысделка. Я же тебе по дружбе хочу уступить, а ты отказываешься…

— Лучше говори свою новость, — прервала я, понимая, чтопошел второй виток обработки клиента.

Тамара оживилась:

— Ах, новость! Представляешь, на меня было покушение!

— Да что ты?! — испугалась я.

— Да! — с гордостью подтвердила Тамара. — Думаю, настоящеепокушение.

— Так почему же ты мотаешься без охраны?

— А, толку от нее чуть. Если очень захотят, все равно убьют,— довольно-таки небрежно заметила Тамара. — Я поехала по своим женским делам,не таскать же мне за собой мальчиков. И, если честно, мне уже надоело ходитьпод конвоем. Воли хочу.

— Понимаю, понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Мы сидели с Розой в кафе иобсуждали сделку. Кстати, вот Роза не стала ерепениться, она покупает квартиру.

— Ей-то зачем? — удивилась я. — Квартира у нее уже есть, адетей нет.

— Во-первых, что касается детей, еще не все потеряно, аво-вторых, квартира в Питере достается по такой выгодной цене, что есть смыслее потом обменять на Москву с расширением.

— Наша маленькая Роза хочет большую квартиру? — изумилась я.— Ей что, не хватает уборки?

— Это не наше дело, — отрезала Тамара. — Может, она прислугунаймет. Так вот, мы сидели в кафе, и вдруг я услышала странный звук, и сразу жена нас посыпалась штукатурка.

— Да ты что? — делая большие глаза, воскликнула я. — А потомты нашла в стене пулю и выбросила ее в кусты, и еще за вами гнался официант.

— Так ты все знаешь, — разочаровалась Тамара. — Кто теберассказал?

— Роза, разумеется, только вряд ли стреляли в тебя.

Ты и сама так не думала, раз убедила Розу, что вишенью былибритоголовые «бизнесмены».

— Мама, не будь наивной, ну зачем бы я стала пугать нашуРозу? В ней и без того душа еле держится. Да и сплетен мне не надо.Представляешь, сколько у некоторых будет радости, когда пройдет слух об этомпокушении?

Здесь Тамара явно намекала: на Марусю, в первую очередь нанее. Но зря она так, Маруся вредная, конечно, но и добрячка известная.

— Конечно, я, пользуясь случаем, — продолжила Тамара, — тутже перевела стрелки на бизнесменов (господи, столько «бля» я в жизни неслыхала), а наивная Роза и поверила, что покушались на них, но я-то знаю, чтопокушались только на меня. Кому нужны эти дешевые «бычки»? Раз уж покушались,так только на меня!

Я, не разделяя ее мнения, удивилась и спросила:

— Почему ты так уверена?

— Мама, ты невозможная, — закричала Тамара. — Знаешь же, чемя занимаюсь. Вот, долгострой купила, большой компании дорогу перешла. Компанияэта корни в Питере пускает и потому всех на корню купила, да и я так умею,почему бы и мне в Питере корни не пустить? Знаешь, сколько у меня врагов?

— Лучше не перечисляй, — испугалась я.

— Вот. И не только поэтому, что врагов много, я уверена —покушались на меня. Это каким же надо быть слепым, что послать пулю на триметра левее этих бизнесменов? В нашей стране брака много, конечно, но не дотакой же степени. А больше там стрелять было не в кого. Не в официанта же? И ужтем более не в Розу. Уж ее-то преступно убивать, святым делом человекзанимается.

Я усмехнулась:

— Понимаю, что ты расстроишься, но возражу.

— Возразишь? — изумилась Тамара. — Это как же?

— А вот так: если стреляли в тебя, то почему прошили шляпкуРозы? Вы что, сидели как голубки, прижавшись друг к другу головками?