Мне стало стыдно. Пришлось послать бабу Раю за балыком.

— Что-то не пойму, — сказала я, когда баба Рая принеслабалык и были готовы бутерброды. — Ты сейчас что, худеешь или полнеешь?

— Когда нервничаю, могу жрать сколько угодно и все равнохудею, — заверила меня Маруся, меча в рот сразу два бутерброда. — Так тыпоедешь к его бабе или не поедешь?

— Об этом не может быть и речи, — рассердилась я. — Нет насвете такого мужика, за которым стоило бы бегать. Я тебя, Маруся, не узнаю. Чтоты раскисла?

Только и разговоров, что об этом… Тьфу! Даже говорить нехочу о ком. У тебя что, дел нет больше?

Маруся опешила:

— А чем бы занялась на моем месте ты?

— На твоем месте? — Я задумалась. — Поменяла бы мебель вспальной, твоя уже никуда не годится, а раз ты свободна, теперь все может быть,вполне может случиться новый жених. Слушай, я на днях видела такой роскошныйгарнитур! Передать не могу. Белый. Весь белый. Белый шкаф, белая кровать, белыйтуалетный столик и даже пуфик белый.

— Белый цвет меня полнит, — вздохнула Маруся.

— Но ты же худеешь!..

— Не всегда же будет так. Вот Ваня вернется, и снова начнутолстеть.

Я хотела рассердиться, но не успела — раздался телефонныйзвонок. Это была Роза. Она так бойко защебетала своим высоким тонким голоском,что у меня зазвенело в ушах.

Роза говорила долго, но так долго не могла молчать Маруся.Пришлось ее немного развлечь.

— Это Роза, — шепнула я, прикрыв трубку.

— Что ей надо?

— Понять не могу, она очень возбуждена, кричит про какое-тогоре…

Маруся пришла в изумление:

— Горе? У Розы?

— Ну да, а что здесь такого?

— Да она же гинеколог.

— И что из того?

— Вот если бы я была гинекологом, — сразу же размечталасьМаруся, — то сидела бы себе в джакузи и в потолок поплевывала, ну прямо вся ипоплевывала бы.

Признаться, я понять не могла, в чем здесь причина.

Чем гинеколог отличается от прочих людей и почему он можетпоплевывать в потолок, а Маруся нет — я этого совсем не поняла, но выяснятьбыло некогда.

Роза требовала, чтобы я срочно к ней приехала.

— Срочно! Срочно! — кричала Роза.

— Срочно не могу, у меня Маруся горем убивается, —призналась я.

— Ничего страшного, — сказала Роза. — Вези и ее, убьется уменя, здесь ничем не хуже.

Я посмотрела на Марусю, которая, рискованно качнув табурет,прямо всей собой пыталась постигнуть смысл происходящего, из чего, естественно,ее больше всего интересовало то, что она слышать не могла.

— Поедешь со мной к Розе? — спросила я.

— А что? Что у нее? — сразу же возбудилась Маруся.

И тут же, уже плохо владея собой, она вырвала из моих руктрубку и завопила так, будто собиралась докричаться до Розы без всякойтелефонной связи.

— Роза! Роза! — вопила она. — Что?! Что?! Говори быстрей, ато я прямо вся сейчас упаду!

Угроза, видимо, подействовала на нашу умную Розу, потому чтоона мгновенно что-то сказала, после чего Маруся, вскочившая до этого со своеготабурета в порыве завладеть трубкой, тут же обратно на табурет и осела.

— Розу пытались убить, — промычала Маруся, капая крупнымислезами прямо в свое декольте.

Мы запрыгнули в «жигуленок» Маруси и помчались к Розе. Длятакого события (не могу не отметить) Роза держалась молодцом, чего никак нельзябыло сказать о Марусе, которая выла ну просто неприлично. Из-за ее воя я ничегоне могла толком понять и в конце концов разозлилась.

— Маруся, — закричала я, — ну что ты воешь? Это же небразильский сериал, которыми ты окончательно расшатала свои нервы, это жизнь, ивыть здесь некогда и даже опасно. Здесь надо вовремя свою задницу убиратьиз-под чужих зубов.

Маруся мне ничего не ответила, а Роза, с завистью глядя наМарусю, сказала:

— Если бы у меня были ее размеры, я бы тоже выла, потому чтотакую задницу уже даже можно и не убирать. Будь у меня такая задница, —размечталась Роза, — я бы вышла замуж за богатого азербайджанца или армянина,сидела бы себе в джакузи и в потолок поплевывала бы, а не таскалась бы каждыйдень на работу в это опротивевшее мне отделение гинекологии.

Маруся от удивления выть перестала и предприняла немалоусилий, чтобы обратить наконец свое пристальное внимание на предмет, которыйвверг в зависть нашу добрую Розу.

Пока Маруся мучилась от любопытства, я с укором посмотрелана Розу. С укором, потому что Роза свою работу очень любила и не променяла быее ни на какого богатого армянина с джакузи. К тому же Роза была маленькая, иее зависть к Марусе была мне просто непонятна, нет, не потому, что задницаМаруси плоха, вовсе нет, а потому, что Роза для задницы Маруси была маловата.

«Это черт знает что такое! — внутренне вдруг возмутилась я.— О чем думаю, когда нашу Розу совсем недавно пытались убить!»

— Роза, — закричала я, пользуясь отсутствием Марусиного воя,— расскажи же мне наконец, что с тобой произошло? Неужели тебя и в самом делепытались убить?

— В самом ли деле, не знаю, но целых три раза, — сокрушаясь,сказала Роза, приглашая нас в комнату и кивая на турецкий диван.

Там почему-то лежала громадная картина. Обычно эта картинависела над диваном. Я многократно хвалила роскошную раму, в которую былазабрана совершенно бездарная работа неизвестного мне художника с Арбата.

— Эта картина неожиданно и без всяких причин сорвалась состены и упала мне на голову, — сказала Роза.

Мы с Марусей уставились на голову Розы, сильно сомневаясь,что она способна выдержать удар такой картины, точнее рамы.

— Ну, не совсем мне на голову, — замялась Роза. — Славабогу, я в это время была на кухне, но если бы случайно оказалась на этомдиване, то обязательно пострадала бы. Голова была бы вдребезги, это уж точно,говорю вам как гинеколог!

— Да? — удивилась я. — И поэтому ты решила, что тебяпытались убить?

Роза выглядела растерянной.

— Тося сказала примерно такую же фразу, — призналась она.

— Что сказала Тося? — пожелала знать Маруся.

— Тося, а она уехала буквально за минуту до вашего приезда…