— Вы к Ярославу Сергеевичу?

— Да, — на всякий случай нахмурилась Женька.

— Проходите, он у себя. — Девушка постучала,распахнула дверь, но с нами не вошла, а исчезла за соседней дверью с надписью:«Бухгалтерия». Стало ясно: порядки здесь демократичные, чему я от душипорадовалась.

Кабинет был просторным и светлым, но тоже демократичным: наокнах жалюзи, стол большой и удобный, ковер на полу потертый, а мебелинеобходимый минимум. Человек за письменным столом при нашем появлении мелькомвзглянул на часы (я тоже взглянула: ровно одиннадцать), по этой причине или подругой Ярослав Сергеевич широко улыбнулся, поднялся нам навстречу и сказалнегромко, но с большим чувством:

— Очень рад…

— Вот, знакомьтесь, — подружка, по обыкновению,начала симулировать жаркий энтузиазм, — это та самая Анна Асадова, окоторой я вам рассказывала, а это Ярослав Сергеевич, очень возможно, что онрешит нам помочь.

— В меру сил, конечно, — кивнул хозяин кабинета,но чувствовалось, что он в самом деле готов.

Появилась неизменная девушка с неизменным кофе, и Аверинспросил:

— Скажите, Анна…

— Можно просто Аня, — заторопилась я, не зная,могу ли оставить Анне Асадовой собственное отчество.

— Спасибо… Так почему же все-таки детектив, а нелюбовный роман, к примеру?

Он так спрашивал, точно это его в самом деле интересовало, ия попыталась объяснить, одновременно следя за часовой стрелкой: всю беседутребовалось уложить в двенадцать минут. Я справилась, правда, из-за этого кофетак и не попробовала, ну да ладно.

— Вы не возражаете, если я сначала прочитаю вашурукопись, а потом дам ответ? — спросил он вроде бы да застенчиво.

— Конечно, — обрадовалась я, не тому даже, что онне против помочь, а тому, что кто-то решил прочитать мое творение.

Женька положила на стол папку, мы простились и, не помнюкак, оказались на улице.

— Уф! — выдохнула Женька. — У тебя закуритьесть?

— Я не курю.

— А то я не знаю. Могла бы купить для подруги.

— Ты тоже не куришь, — напомнила я.

— Что думаешь? Вроде все путем, а? Ты быланеподражаема, век воли не видать. Это плюс и это минус. Красота дорогого стоит,но мужики твердо уверены, что красивая баба ни на что не пригодна, в смыслеполезной деятельности, то есть полезной не для конкретного индивида, а дляобщества.

— Ты зануда, — кивнула я.

— Я волнуюсь. Слушай, чего он сказал: ему позвонить илион позвонит?

Я задумалась, потом пожала плечами:

— Не помню.

— Вот так раз… Вернуться, что ли?

— С ума сошла? Подождем пару недель, если он непозвонит, тогда уж сами. Рукопись прочитать надо, а он человек занятой.

. — Там всего сто восемьдесят страниц, и читаетсялегко, просто на одном дыхании.

— Пойдем мороженое слопаем, и мне на работу…

— А мне нет? Ладно, пошли. А он мужик симпатичный…

На это я ничего сказать не могла, потому что Аверинасовершенно не разглядела, должно быть от волнения. В памяти остался светлыйкостюм, довольно длинные волосы, вроде бы темные, и… все.

— Я его не очень хорошо запомнила, — начала яоправдываться.

— А… неважно. Поможет, значит, хороший человек, а нет —козел. И весь сказ. Только б резину не тянул, позвонил сразу, ведь ждатьзамучаешься.

Мучиться не пришлось, потому что Аверин позвонил буквальнона следующий день. Точнее, сначала позвонила Женька.

— Анфиса, бизнесмен наш звонил, твои номер мы емувсучить забыли. Хотел поговорить, то есть прямо жаждал. Голос медовый, вродекак подарка ждет. То ли твоя мордаха ему вчера шибко приглянулась, то ли тыпросто гений и состряпала шедевр. И то и другое почти одинаково хорошо.Соображаешь? Начнет куда звать — иди.

— Все равно куда? — поинтересовалась я на всякийслучаи.

— Не строй из себя умную, навыков нет. Оденьсяоживленнее, творческие люди все немного придурки, то есть с чудинкой…

— Может, ты трубку повесишь, а ну как он сейчас мнезвонит?

Женька трубку повесила сразу, причем без предупреждения, чемочень порадовала, а буквально через пять минут позвонил Аверин.

Голос в самом деле подозрительно сладкий.

— Добрый день, Анна, это Ярослав беспокоит. —«Смотри-ка, Ярослав, да еще беспокоит». — Не могли бы мы встретиться?Сегодня вечером? Поужинать вместе?

— Конечно, — промямлила я, теряясь в догадках: чтоэто он со мной ужинать решил, а главное — хорошо это для дела или плохо?

— Часов в семь вас устроит? — спросил он.

— Да.

— Куда мне подъехать за вами?

Я объяснила, мы простились до вечера, я уставилась нателефон и некоторое время пребывала в прострации. Из нее меня вывела Женька,потому что опять позвонила.

— Ну? — рыкнула она.

— Слушай, он пригласил меня ужинать.

— А что сказал?

— По делу ничего. Просто пригласил.

— Так-таки ничего не сказал?

— Говорю, ничего. Как думаешь?

— Я думаю? Чего я могу думать, если разговаривала с нимты? А ты не могла спросить, как, мол, там моя рукопись? Прочитали вы ее,дорогой Ярослав Сергеевич, или все еще дурака валяете?

— Что ж ты сама не спросила, шустрая и умная, когда ону тебя мой телефон узнавал?

— Я думала, он тебе скажет…

— Наверное, скажет, а нет, так я сама спрошу. Вечером.

— Во сколько договорились?

— В семь. Он подъедет к моему дому.

— Я тоже подъеду, оценю внешний вид. Мой внешний видЖеньке не понравился, она явилась минут в двадцать седьмого и сразу скривилась:

— Ну что ты вырядилась, как секретарша? Он что, тебя наработу принимает?

— Отвали, — ласково попросила я. — В концеконцов, это деловая встреча, а не любовное свидание. Слушай, а как этот Аверинвыглядит? Вдруг я его не узнаю?