Учащимся не разрешалось оставлять свои машины на территории«Вечной ночи». Положим, у меня машины и не было, но я также не могла попроситьдруга подвезти меня.

— А почему нам не разрешается иметь машины? — негромкоспросила я Балтазара, когда мы с ним шли на урок английского. — Многие водятмашины с тех пор, как они вообще появились. Уж наверное, миссис Бетани могла быдоверить им сесть за руль.

— Ты забываешь, что «Вечную ночь» основали намного раньше,чем появились автомобили. — Балтазар посмотрел на меня сверху вниз, и я остроощутила, что он почти на фут выше. — Когда построили школу, у всех были каретыи лошади, а их содержать намного сложнее, чем машины. Лошадей нужно кормить, аденники — чистить от навоза.

— У нас и сейчас есть лошади в конюшне.

— Их всего шесть, а не три сотни. Огромная разница, когдадело доходит до кормления...

— И уборки навоза, — закончила я и поморщилась.

— Вот именно. Я уже не говорю об оскорбленных чувствах,когда кто-нибудь, проголодавшись, угощался от чужой лошади.

— Могу себе представить. — Бедные лошади! — Однако вряд лисуществует опасность, что сейчас кто-нибудь начнет пить кровь «тойоты»! Авокруг полно места где можно припарковаться. Так почему миссис Бетани неизменит правила?

— Миссис Бетани? Изменит правила?

— Хотя да...

Миссис Бетани главенствовала в классе, как судья в залезаседаний: глядя на всех и каждого сверху вниз, одетая во все черное и,бесспорно, держа всех в ежовых рукавицах.

— Шекспир! — объявила она, и голос ее разнесся по всемукабинету. Перед каждым из нас лежали книги Шекспира в кожаных переплетах. —Даже наименее образованные из вас наверняка так или иначе сталкивались с егопьесами.

Мне показалось, или на словах «наименее образованные» миссисБетани посмотрела на меня? Учитывая ехидную усмешку Кортни, мне скорее всего непоказалось, поэтому я сжалась в комок и уставилась на обложку книги.

— Поскольку все вы знакомы с произведениями Шекспира, товполне оправданно можете задаться вопросом: почему опять? — Говоря это, миссисБетани жестикулировала, и ее длинные, толстые ногти в бороздках напоминали мнекогти. — Прежде всего, глубокое понимание Шекспира вот уже несколько столетийслужит фундаментом западной культуры. Вполне резонно предположить, что и вгрядущие столетия ничего не изменится.

Образование в «Вечной ночи» не было рассчитано на подготовкук колледжу — и даже на то, чтобы сделать учеников умнее или счастливее. Оноставило перед собой задачу поддержать их в невообразимо долгом существовании. Яс раннего детства не могла себе представить такого бесконечного отрезка жизни,с тех самых пор, как узнала, что сильно отличаюсь от других детей в детскомсаду.

— Во-вторых, с момента написания эти пьесы интерпретировалисьсамым разным образом. В свое время Шекспир был всего лишь популярным актером.Потом он стал считаться поэтом и мастером, чьи работы предназначались длячтения учеными, а не для развлечения публики. Но через сто пятьдесят лет пьесыШекспира снова начали ставить в театре. И хотя их язык звучит для современногоуха почти как иностранный, темы, в них затронутые, и сегодня вызывают в насзаметный отклик — иногда таким образом, о котором сам Шекспир, возможно, и недогадывался.

Хотя голос миссис Бетани всегда заставлял меня ужаснонервничать, я не могла не радоваться мысли, что в этом году мы займемсяШекспиром. Мои родители были большими поклонниками Шекспира. Они назвали меня вчесть героини «Укрощения строптивой», утверждая, что благодаря знаменитомуангличанину мое имя будет известным и в грядущие века. Папа даже видел Шекспирав нескольких спектаклях — в те времена, когда тот был всего лишь одним издраматургов, боровшихся за внимание лондонской публики. Поэтому я зналанаизусть погребальную песнь из «Цимбелина, когда мне не исполнилось и десятилет, видела DVD «Ромео + Джульетта» База Лурманна раз двадцать, а сборниксонетов стоял у меня на книжной полке Вероятно, миссис Бетани и в этом годуустроит мне веселую жизнь, но по крайней мере я готова к этому. Похоже, онаопять подслушала мои мысли. Подойдя к моей парте, так что я ощущала запахлаванды, всегда окутывавший ее, миссис Бетани сказала:

— Будьте готовы к тому, что любым существовавшим у вас досих пор представлениям о работах Шекспира может быть брошен вызов. Тем из вас,кто считает, что можно узнать все о нем из современных киноверсий, я оченьрекомендую хорошенько подумать.

До тех пор, пока директриса не отпустила класс, я размышлялао том, что нужно перечитать «Гамлета». Мы потянулись из кабинета, и я заметила,как Кортни семенит рядом с миссис Бетани и что-то нашептывает ей, явно надеясь,что ее никто не услышит.

Но миссис Бетани не собиралась ей потакать.

— Я не буду ничего пересматривать. Вам придется зановопредставить свой отчет, мисс Бриганти, потому что он не отвечает требованиям.

— Не отвечает требованиям? — Рот Кортни от возмущенияокруглился в безупречную букву «О». — Выяснить, как можно попасть в лучшиеклубы Майами, — это же по-настоящему важно!

— Если исходить из несколько сомнительных стандартовзначимости, полагаю, возможно, вы и правы. Однако недопустимо подавать свойотчет в виде телефонных номеров, нацарапанных на салфетках. — С этими словамимиссис Бетани выплыла из кабинета.

Кортни раздраженно топнула ногой.

— Отлично! Теперь мне придется его печатать!

Я пожалела, что не могу рассказать об этом Ракели. Татерпеть не могла Кортни так же сильно, как и я, а после первого дня вненавистной школе наверняка находилась в отвратительном настроении. Однако темвечером мы с ней просто сидели в своей комнате и болтали обо всем на свете, нотолько не о том, что происходило на занятиях.

К сожалению, за целый вечер Ракель лишь один раз вышла изкомнаты в туалет. Времени мне хватило только на то, чтобы сделать два глотка крови,чего, конечно, было совсем недостаточно. Голод мучил меня все сильнее исильнее, и в конце концов я заставила Ракель рано выключить свет.

Когда она наконец-то заснула, я откинула одеяло ивыскользнула из постели. Ракель не шевельнулась. Я осторожно вытащила термос скровью из тайника, на цыпочках вышла в коридор и огляделась. Никого не было.

Немного подумав, я торопливо пошла по коридору в сторонулестницы. На мне были только шорты и хлопчатобумажная маечка на бретельках, аночью на лестнице было прохладно. Зато вряд ли кто-то явится сюда и увидит, какя пью кровь.

«Чуть теплая», — с отвращением подумала я, сделав первыйглоток. Днем я ее подогревала, но даже термос не в состоянии хранить тепловечно. Ладно, не важно. Каждый глоток с медным привкусом вливался в меня, какэлектроэнергия, но мне этого не хватало.

Я хотела более горячей крови. Я хотела живой крови.