– Интересно, что бы сказала твоя мама? – не без ехидства спросила тетя Кэти.

Сесили сжала губы от внутреннего напряжения.

Шейн переплел пальцы рук, лежавших на животе:

– Тетя, можете сами позвонить ей и узнать.

Тетя Кэти порылась рукой за подушками своего антикварного дивана, обитого парчой, и вытащила из-под них пачку сигарет.

Лень и невозмутимость Шейна как рукой сняло, он вскочил со стула и, подойдя к ней, протянул руку:

– Отдайте их мне, вы же прекрасно знаете, что вам нельзя курить.

Она небрежно отмахнулась:

– Мой мальчик, мне восемьдесят восемь лет, если мне хочется, я буду курить.

– Тетя, но вам это вредно. – Шейн попытался выхватить пачку из ее рук, но Кэти быстро одернула руку назад. – Тетушка! – произнес он умоляющим голосом.

В ответ, больше не говоря ни слова, Кэти закурила длинную тоненькую сигарету и с явным наслаждением глубоко затянулась.

С глубоким вздохом Шейн опять сел на прежнее место.

От восхищения тетей Кэти Сесили еле заметно улыбнулась.

– Что касается вас, юная особа, – улыбка Сесили не прошла незамеченной. – Разве мама вам не говорила, что не стоит покупать корову ради того, чтобы потом бесплатно раздавать молоко?

Шейн одобрительно хмыкнул.

Выдержка, приобретенная за многие годы работы в политических кругах, не изменила Сесили. Как ни в чем не бывало, она взяла чашку с чаем:

– Должно быть, я нетвердо усвоила этот урок, пропустив его мимо ушей.

Шейн рассмеялся.

Тетя Кэти опять глубоко затянулась и выдохнула длинную струю табачного дыма:

– Должно быть, я несколько старомодна. Я заставляла всех своих мужей, – а их было пять, – ждать свадьбы и первой брачной ночи.

– Я вас понимаю, – очень вежливо, несколько чопорно ответила Сесили.

После очередной глубокой затяжки и выдохнутой струи дыма тетя Кэти махнула сигаретой в сторону Шейна:

– Твоя мама сказала, что ты поменяешь масло в моей машине.

Шейн вздохнул:

– Почему вы не сказали об этом механику, которого я послал к вам?

Подкрашенные брови тети демонстративно приподнялись вверх:

– Я не хочу, чтобы незнакомый человек копался в моем автомобиле. Это классическая модель.

– Да, это ведь «бьюик».

– Точно, – тетя Кэти махнула рукой в сторону кухни. – На задней лестнице нужно починить или закрепить несколько ступенек.

– Ага, кажется, я догадываюсь, кто именно должен это сделать, – насмешливо произнес Шейн.

– Разве так трудно выполнить скромную просьбу твоей старенькой тетки? Это все, что ты можешь для нее сделать.

Минут через десять Сесили уже сидела на площадке между лестницами, поглядывая вниз на Шейна, который чинил вторую ступеньку снизу от основания лестницы.

Наблюдать за его работой, как он забивает гвозди, глядеть на игру его мускулов было для Сесили громадным наслаждением, от одного этого зрелища у нее внутри все так и млело от нежности к нему. Приподняв голову и прищурившись, она посмотрела на солнце. Ей стало немного жаль, что сегодня не очень жарко, тогда бы он скинул майку и трудился голым по пояс.

– Дай мне вон ту отвертку, малышка. – Он протянул руку ладонью вверх, и Сесили тотчас же вспомнила их первую встречу, когда он лежал под кухонной мойкой.

Ей показалось, что с тех пор прошла целая вечность. В его голосе, раньше столь холодно-равнодушном, теперь явственно слышалась нежность и любовь к ней, Сесили.

Она подала отвертку:

– Я тебе удивляюсь.

Склонив голову на плечо, он вопросительно поглядел на нее.

– Есть ли на свете что-нибудь, чего ты не умеешь делать? – повинуясь секундному порыву, она ласково провела рукой по его щеке. – Ты такой внимательный, заботишься обо всех.

Зеленые глаза Шейна слегка потемнели:

– Ничего особенного тут нет. Я делаю то, что под силу каждому.

– Лгунишка. – Она кокетливо поцеловала его.

– Эй, осторожней. Твои нежности могут вывести тетю из себя.

Сесили понятливо ухмыльнулась, позволяя ему вернуться к работе.

В принципе она была не так уж не права. Он заботился обо всех вместе и о каждом в отдельности. Если с кем-то из его родных случалась неприятность, Шейн непременно был тут как тут, подставляя свое плечо и помогая справиться с бедой.

Но кто же позаботится о нем самом?

«Я. А почему бы и нет?» Мысль понравилась Сесили, более того, она захватила ее целиком. Хотя на роль сиделки и повара она явно не годилась. А ведь Шейн заслужил хорошую жену, которая нянчилась бы с ним, холила бы и лелеяла. Готовила бы прекрасный обед, во время которого носилась бы вокруг него то подавая одно блюдо, то убирая остатки. Он был достоин такой жены, которая заботилась бы о нем так же, как он – о других, хотя бы для разнообразия.

М-да, такая роль ей точно была не по плечу.

Однако разыгравшееся воображение не давало Сесили покоя, соблазняя ее тем, что она могла бы занять место рядом с Шейном. Нет, не в качестве домохозяйки, отнюдь, а став той самой женщиной, в которой он нуждался. Став нужной ему и достойной его. От этой сверкнувшей мысли, от ее глубины и силы у Сесили перехватило дыхание. Сознание прояснилось, картинка стала четкой и ясной, пазл наконец сложился в одно целое. Сомнения разрешились.

Она хотела быть вместе с Шейном. Жизнь с ним казалась теперь радостной и счастливой. Сегодня, сейчас, как никогда, эта будущая жизнь представлялась осуществимой, почти осязаемой реальностью. До нее, как полагала Сесили, было совсем близко, почти рукой подать.

Позже, далеко после полудня они возвращались назад в Ривайвл. Сесили поглядывала в окно автомобиля на плотно застроенный пригород, на длинные стрип-моллы и огромные торговые центры, окруженные парковками. Постепенно городской ландшафт уступал место плоскому сельскому пейзажу и низким фермерским домам.

Сидевший рядом с ней Шейн вел машину молча и сосредоточенно, Сесили тоже молчала. Ехать в тишине было так чудесно! Настоящее блаженство, такого она никогда раньше не испытывала, оно действовала на нее удивительно успокаивающе.

Сегодня Сесили много размышляла о том, как жила до сих пор, стараясь взглянуть правде в лицо. А правда оказалась горькой и нелицеприятной: все эти годы она обманывала саму себя. Детские мечты: она ведь так стремилась к их осуществлению! Да, кое-что удалось реализовать, но она ведь вышла из детского возраста, и ей давно следовало бы прекратить жить мечтами.

Будучи совсем маленькой, она, как и все девочки, хотела быть прекрасной принцессой, ну и что? Вывод напрашивался неутешительный.