– Я как раз не из бедной семьи.

Шейн кивнул на сиденье из чудесной кожи:

– Давай, садись.

Страх и искушение боролись в душе Сесили.

– Шейн Донован, ты прекрасно видишь, что я одета не для прогулки на мотоцикле.

Как любой другой парень, он просто пожал плечами.

– Конечно, в брюках было бы удобнее. Но нам ехать недалеко, так что обещаю, гнать не буду. Подоткни юбку между ногами и мной, и все будет хорошо.

– Как-то это мне не нравится.

– Не будь занудой, Сесили. Садись.

Она наморщила нос, затем то ли хмыкнула, то ли буркнула и уселась позади него, зажав подол платья между ними, чтобы никого не смущать видом того, что находилось под юбкой. Как только она прижалась ногами к ногам Шейна, она ощутила поднявшееся внутри горячее возбуждение.

Сесили подавила его.

Шейн обернулся и подал ей шлем.

Она опять состроила недовольную гримасу, надув губки:

– Боже, что теперь будет с моей прической! Она пропала.

– Не ной как девчонка.

– Интересно, а кто же я тогда?

Шейн ласково обхватил ее подбородок пальцами и поцеловал:

– Девчонка, но какая эффектная!

– Не выношу лести, – рассердилась Сесили. – Мне все равно твоя идея не нравится.

Шейн ухмыльнулся:

– Вдруг потом ты передумаешь, ну а если нет, я больше никогда не буду возить тебя на мотоцикле. Договорились?

– Договорились, – буркнула Сесили, надевая шлем.

Он последовал ее примеру, а потом завел мотор. Мотоцикл взревел, зарычал утробно так, что его рычание эхом прокатилось по улице, от него заложило уши.

Мотоцикл мерно вздрагивал, вместе с ним дрожала и тряслась Сесили. Удивительно, вибрация двигателя возбуждала ее. Радостное волнение огнем пробежало по ее жилам, и кровь закипела от счастья.

Повернув ручку, Шейн газанул.

И тогда возбуждение охватило Сесили целиком. Она ощущала его явственно, каждой клеточкой тела, но особенно сильно – между ног.

Он еще раз дал газу, Сесили тряхнуло с новой силой так, что она испуганно вскрикнула:

– Ой.

Обняв Шейна за талию, она закусила губу, чувствуя, как расслабляется, плывет от возбуждения:

– Боже!

Он рассмеялся, словно греческий сатир:

– Держись.

Мотоцикл рванулся вперед, и она уцепилась, что есть силы, за него. Адреналин выбросило в кровь, Сесили вся задрожала от волнения, сердце колотилось в груди так, словно собиралось выпрыгнуть наружу. Ужасная минута, и такая чудесная!

Волнующая, пьянящая, возбуждающая.

Город летел навстречу и мимо, ветер приятно обдувал кожу, опьяняющее чувство свободы охватило ее.

Через двадцать минут они уже были у цели – перед небольшим кирпичным домиком. Но даже после столь короткой поездки тело Сесили тряслось и вибрировало от только что пережитого напряжения и страха. Езда на мотоцикле оказалась мощным афродизиаком, колени у нее настолько ослабли от сексуального возбуждения, что без поданной Шейном руки, она вряд ли самостоятельно сумела бы слезть с «харлея».

Заметив в ней перемену, он осклабился:

– Как видишь, не все так плохо, не правда ли?

– Болван! – Возбуждение было настолько сильным, что она не знала, как ей быть. Нет, она никогда не простит ему эту выходку!

Ласково обхватив ее за затылок, он посмотрел ей прямо в глаза:

– Скажи, но только честно, тебе ведь понравилось?

– Еще чего, – фыркнула она с возмущением, но затем, встав на цыпочки, поцеловала его.

Поцелуй получился страстным и долгим.

Обняв Сесили за талию, он крепче прижал ее к себе, а тем временем их языки, соприкасаясь друг с другом, затеяли любовный танец. Взволнованная Сесили, желая быть к нему как можно ближе, просунула пальцы сквозь его кудри и, обхватив их, привлекла его к себе.

Их губы то слипались в одно целое, то чуть расходились для того, чтобы, схватив глоток воздуха, тут же соединиться опять.

Его сильные руки крепко обнимали ее: как хорошо было чувствовать над собой их власть, как покойно и радостно было находиться между ними!

Сесили выгнулась, чтобы прижаться к нему плотнее и именно в тех местах, где ей этого больше всего хотелось.

Их разделяло одно лишь дыхание, но чем чаще и взволнованнее оно становилось, тем все меньше и меньше, так им казалось, было расстояние между ними.

Шейн тихо зарычал, его низкое утробное рычание возбуждало ее не менее сильно, чем оглушавший до закладывания в ушах рев двигателя. Застонав, Шейн отпрянул назад:

– Нет, пока не поздно, нам лучше остановиться.

– Да, да, – согласилась Сесили, но ее затуманенный, опьяненный взгляд еще не обрел обычной трезвой ясности.

Он нежно прикусил ее нижнюю губу:

– Мне хочется, чтобы на обратном пути ты ехала без трусиков.

Такая непристойность не только не шокировала Сесили, а, напротив, привела в восторг. Да, он умел заставить ее забыть обо всем. Быть такой же развращенной, как и он.

– О нет. – В ее кратком «нет» было больше согласия, чем отрицания.

– Нет, да. Как только представлю, ты такая вся правильная, элегантная, и в то же время твое влагалище будет тереться о мой зад и сиденье мотоцикла, так сразу тащусь от этого.

Сесили тут же обмякла, у нее едва не подогнулись колени от вспыхнувшего влечения.

Шейн рассмеялся и хлопнул ее по заду:

– Ладно, пошли.

Сесили сидела в кресле с высокой спинкой, внутренне поеживаясь от пронзительного взгляда Кэти, двоюродной тетки Шейна, которая уже не раз осмотрела ее с головы до пят. Восьмидесятивосьмилетняя, со сморщенной кожей, вся седая, тетя Кэти не утратила ни зоркости, ни цепкости взора, ее глаза не смотрели, а впивались, как острая бритва. На ней была довольно яркая детская майка со смешной надписью «Тим Джейкоб», что невольно вызвало у Сесили улыбку.

Острые глаза тети Кэти бегали от лица Шейна к лицу Сесили и обратно.

– Племянник, мне не нравится, как вы милуетесь посреди моего двора.

Краска бросилась в лицо Сесили и залила густым красным цветом ее щеки и шею, но ее гордо поднятый подбородок так и остался гордо поднятым.

Шейн вытянул перед собой ноги, лениво закинул лодыжку одной поверх другой и так же лениво проговорил:

– Простите, тетя Кэти.

Ни по его голосу, ни по его виду не было сколько-нибудь заметно, что он действительно раскаивается.