– Боже, какое чудо! – охрипшим голосом произнес Шейн.

Расслабленная, как ей казалась, бестелесная, Сесили хотела было ответить что-нибудь утвердительное, но она не могла пошевелить ни языком, ни губами.

– Тебе понравилось?

Его вопрос прозвучал нелепо, видимо, он задавал его, будучи совершенно уверенным как в эмоциональной содержательности, так и в искренности ее ответа.

– Твое белье, как же оно пригодилось, и как оно смотрится! Потрясающе.

– На твоих снимках. – Голос Сесили звучал вязко и тягуче, ей очень хотелось спать.

– Знаешь, ты здорово умеешь позировать. Прямо настоящий талант.

– Это все ты. Твоя заслуга.

– Хочешь взглянуть на себя?

Хотя Сесили сильно клонило в сон, то ли из любопытства, то ли из страха перед содеянным, она встрепенулась, очнувшись от дремоты.

– А-а, насколько они неприличны? – поинтересовалась она.

– Неприличны до ужаса. Но от них невозможно оторваться.

Остатки сна слетели с нее.

Шейн протянул руку, свесившись с постели, чтобы достать телефон. Открыв приложение с видео, он отдал телефон Сесили.

Растерявшись в первый момент, она положила телефон на простынь, робея и колеблясь.

– Ну что ты? Не будь трусишкой, тем более что нам обоим прекрасно известно, как тебе понравилось сниматься. Поверь мне, увиденное станет наглядным подтверждением справедливости моих слов.

Сесили залилась краской, а затем шутливо пихнула его локтем в бок:

– Ты невыносим.

– Чепуха, какими бы эти снимки ни были, их не надо стесняться, уверен, они тебе понравятся.

– Откуда такая уверенность?

Он просунул руку под простынь и погладил ее обнаженное тело, ненасытный в своем желании.

– И ты меня еще спрашиваешь? Ты уже влажная от одной мысли о них.

Сесили нахмурилась. Черт, да ведь он прав! Как бы она ни противилась, ее любопытство было выше и сильнее ее.

Она открыла один глаз и, быстро взглянув на экран, тут же опять зажмурилась.

Шейн рассмеялся, но не стал ее торопить, подталкивать или дергать. Собравшись с мужеством, она снова взглянула на экран.

Снимки сперва шокировали ее. Сесили смутилась, но, как это ни удивительно, почти сразу ее охватило знакомое возбуждение.

Необычный коктейль, воспламенивший ее чувственность.

Было с ней когда-либо такое? Неужели она такая? А где же другая Сесили? Строгая, сдержанная, холодная. Та самая, которая вошла на кухню в день своего приезда в Ривайвл. Любой, взглянувший на эти снимки, никогда не посмел бы назвать запечатленную на них женщину Снежной Королевой.

Снимок мелькал за снимком, и везде с крайне неприлично раздвинутыми ногами, обнаженной округлой грудью, с чувственностью во взоре и лукавой манящей улыбкой была она, и в то же время как бы и не она.

– Ты лучшая из лучших. – Вдруг над самым ее ухом послышался его шепот. – И они тебе очень нравятся.

В ее изображении на экране, как в зеркале, отражалось ее желание, ее страсть, ее любовь к нему.

– Ну, признайся, что они тебе нравятся. – Шейн не унимался.

На снимках Сесили выглядела такой сексуальной, такой желанной и очаровательной, что Сесили не могла не признаться:

– Да, нравятся.

– Эти снимки лучше всяких фото в порножурналах.

– Ты мне льстишь, – не без кокетства и не без внутреннего удовлетворения отозвалась Сесили. – Твое мнение слишком пристрастно.

– Ничего подобного. Поскольку, кроме меня, никто больше не увидит эти фото, то мое мнение, каким бы оно ни было пристрастным, единственное, которое имеет значение в данном случае.

Она обвила руками его за шею, прижимаясь к нему:

– Конечно, ты прав. Для меня нет никого ближе и важнее тебя.

На следующее утро, когда они оба сидели на кухне, Шейн с интересом поглядывал на то, как Сесили, приканчивая уже второй пончик, вкусно облизывала свои пальцы, вымазанные в сахарной пудре. Рано выскочив из дома, Шейн купил пончики на завтрак.

Он пропал – это было совершенно ясно. Он был влюблен в Сесили по уши.

Как, почему, когда это случилось – это невозможно было объяснить. Она не походила на тот женский образ, который он рисовал в своем воображении и который нравился ему, но какое это теперь имело значение?! Каждое мгновение рядом с ней подогревало его чувства, уже достигающие градуса кипения.

А то, что он снял на камеру телефона, лишь укрепило их связь. Он не надеялся, что она согласится, и спокойно воспринял бы ее отказ. Однако отказ стал бы первым клином, вбитым между ними. Но она, чутко уловив возможные последствия, согласилась на его просьбу. Доверие Сесили обезоружило его и привязало к ней еще крепче.

Одна из ее бровей цвета пшеничного виски удивленно изогнулась вверх:

– Почему ты так смотришь на меня? У меня что, все лицо в сахарной пудре?

Улыбнувшись, Шейн облокотился на полированный стол, ультрамодный и совершенно непрактичный, и, протянув руку, погладил ее по щеке. Затем с добродушным видом слизнул сахарную пудру со своих пальцев.

– У тебя такой аппетит, как будто ты не ела целую неделю.

Сесили прожевала кусочек пончика, запивая его черным кофе.

– Ты прав. У меня просто зверский аппетит. Догадайся – почему.

Она снова откусила кусок от пончика и, покачивая головой от удовольствия, проговорила с полным ртом:

– Они просто чудо! Сплошное объеденье.

Шейн усмехнулся:

– Знаешь, какое у них название? «Хозяйка». Я купил их в «Уолгрин», в кафе на углу.

– Хорошее название. Не понимаю, как я могла раньше жить без них.

– Зато там, где я жил раньше, была, да и сейчас есть, пекарня. Там пекут такие вкусные пончики, что, когда их ешь, испытываешь оргазм.

– О, – глаза Сесили загорелись от любопытства, – оргазм? Как интересно.

– Еще бы, – усмехнулся Шейн.

– Знаешь. Я думаю, нам стоит там побывать. Хочется испытать оргазм или даже несколько оргазмов. Мне давненько их не хватает.

Шейн расхохотался и игриво ущипнул ее.

Откинувшись на спинку стула, она погладила живот.

– Майлз как-то говорил, что мне надо немного поправиться. Но как я смутно догадываюсь, это не был комплимент с его стороны.

– Вот наглец, что он себе позволяет! Я ему руки поотрываю, – пробурчал Шейн, все еще ревнуя Сесили к Майлзу.

– Зато теперь мои джинсы стали чуть тесны, – иронично прибавила она.