Более того, ей нравилось быть покорной и слабой. И в этом не было ни тени лукавства. Ее возбужденная, распаленная похотью плоть жаждала, требовала своего.

Наконец он решился, отбросив прочь все, что сдерживало и давило его. Выпрямившись и по-прежнему удерживая ее голову за волосы, он направил свой член между ее губ, а потом вдавил его внутрь. Без всякой нежности. Без всякой осторожности.

Он получил то, что хотел.

Сесили покорилась ему, потому что сама желала этого. Ради него, ведь ему это было просто необходимо. Она не знала, почему ему это так надо, просто знала и все. Расслабившись, она позволила ему целиком войти внутрь.

Он рычал, как зверь, от сладострастия. Он скалился как зверь, когда его член ходил взад-вперед внутри ее рта и горла. Сесили, нисколько не смущаясь, обхватила пальцами его член, чтобы усилить его напряжение, но он тут же отвел ее руку в сторону:

– Только твой рот, малышка.

Она подчинилась и обняла руками его за бедра для большей устойчивости, оральный секс продолжился с новой силой и упоением.

Шейн с полузакрытыми глазами задыхался от нараставшего порочного наслаждения.

Это было необычное и непередаваемое ощущение. Без малейшего стыда стоя на коленях, Сесили занималась тем, чем занималась. Она не испытывала никакого унижения, хотя вроде должна была испытывать. Как бы не так, даже напротив. Воспламененная, безмерно сильная в своей слабости, полная жизни, как никогда раньше, она была счастлива.

И вот минута наивысшего блаженства прошла, и Шейн, с хрипящим свистом переводя дыхания, начал понемногу успокаиваться и приходить в себя. Наконец он встряхнул головой и тихо произнес:

– Что ты делаешь со мной?!

Ее переполняли и захлестывали чувства, которым не было названия ни на одном языке мира. В порыве искренней благодарности Сесили призналась:

– То же самое, что и ты со мной.

Шейн тоже решил не оставаться перед ней в долгу. Схватив Сесили за руку, он поднял ее с колен.

– Наверх.

Она кивнула и повела его к себе в спальню.

Когда они вошли, она замерла у изножья кровати. Стоя позади нее, он, положив ладони ей на плечи, погладил ее руки. Сесили задрожала.

Он губами коснулся ее шеи:

– Холодно?

Нисколько. Напротив, она вся пылала.

– Я вся как кисель каждый раз, когда ты касаешься меня. Вот и дрожу.

– Я тоже, – честно признался Шейн.

Она вопросительно нагнулась вперед:

– Ты шутишь?

– Я захотел тебя в первый же миг, когда увидел. Хотя от тебя буквально веяло холодом.

Он поцеловал ее, любовно оглядывая все ее тело в интимном наряде:

– В этом белье ты неотразима.

– Я специально его купила – для тебя.

Сесили хорошо подготовилась к этой ночи.

– Сядь вот сюда. – Он указал на кушетку в античном стиле, обитую сизо-серым бархатом, стоявшую неподалеку.

Сесили выполнила его просьбу, хотя ей вдруг стало почему-то тревожно. Присев на самый край, Сесили вопросительно взглянула на него, он же, в свою очередь, испытующе рассматривал ее.

Затем большими и горячими, сильными и нежными руками Шейн чуть раздвинул ее ноги. Пальцами он легко провел по ее трусикам, уже слегка влажным от охватившего ее возбуждения.

– Ты уже готова.

Шумно вздохнув, она лишь кивнула, не очень понимая, к чему он клонит. Значительность и важность происходящего между ними вызывали у нее глубокое доверие к нему, располагавшее к полной открытости.

Он коснулся края ее трусиков, затем просунул пальцы дальше, поглаживая ее промежность. Сесили вздрогнула и задрожала. Наслаждение полоснуло ее словно лезвием.

Шейн усмехнулся:

– Ты всегда готова и всегда желанна.

– Да, – односложно ответила она, потому что это было чистой правдой.

Он схватил ее трусики за края:

– Я куплю тебе новые, – и в тот же миг разорвал их на две части и отбросил в разные стороны.

Сесили чуть не задохнулась от волнения. Она сразу вспомнила ту самую первую ночь на кухне, его слова: «В жизни не встречал женщины, которая, как ты, так откровенно желала бы, чтобы с нее сорвали трусики».

В этом был весь Шейн. Он всегда получал то, что хотел.

Он ласково прислонил Сесили спиной к подлокотнику, одну ее полусогнутую ногу положил на кушетку, другая так и осталась на полу. Поза получилась открытой и фривольной. Но он не остановился на этом. Надавив на колено, он отвел его еще дальше, раскрывая ее еще больше, отчего поза стала откровенно неприличной.

От подобной непристойности Сесили, наверное, смутилась бы и растерялась, если бы не огонь нежности в его глазах и огонь внизу ее живота.

Шейн почти мурлыкал от удовольствия, продолжая поглаживать ее кожу медленными круговыми движениями. От каждого его вращательного поглаживания внутри нее вспыхивала молния, опаляя ее жгучей страстью.

– Если бы ты сидела рядом со мной во время обеда, каждый раз при перемене блюд я гладил бы твою очаровательную киску.

Она безвольно откинула голову на спинку, в то время как ее бедра приветственно раскрылись, готовые встретить его.

Да, да, а больше ей не требовалось ничего. Только его искусные пальцы и нежный язык.

– А так тебе нравится?

– Да, – простонала она и сжала зубы – так ей хотелось близости с ним. Внутри нее все изнывало от напряжения, она напоминала натянутую до предела струну, которая вот-вот должна была лопнуть. Его мягкие касательные движения вызывали в ней тончайшие вибрации, сводившие ее с ума. Но вскоре Сесили захотелось большего, безотлагательно. В нетерпении она схватила его руку и, как бы подавая знак, прижала ее сильнее к себе.

Он тихо рассмеялся и отодвинул ее руку.

– Нет, сейчас я ничего не буду делать.

Он замер.

Она готова была убить его.

Шейн спустил вниз ее корсет, оголив ее груди. Подсев к ней, он принялся их поглаживать, нежно сжимая соски.

Ею овладело такое сладострастие, что, застонав, она выгнулась еще сильнее, открыто приглашая его взять ее.

Но он никуда не спешил. Языком провел по ее шее, игриво покусав бившуюся от волнения голубую жилку, затем его язык спустился ниже к впадинке на груди, он провел им по ключице и лишь только тогда остановился на одном из сосков. Наигравшись им вволю, он принялся за другой. Потом опять за первый.

Вот так, туда и сюда. Вперед и назад.

Он сосал и лизал ее соски, сводя Сесили с ума своей медлительностью.

Это напоминало изощренную по своей сладости пытку.