– Оператор, видишь, в асбестовом комбинезоне и асбестовыхтапочках. – Он по-прежнему говорил с ней, отечески улыбаясь. Оператору ЭЭГ былоявно жарко и неуютно в своем комбинезоне. Он надел марлевую повязку, чтобы недышать асбестовыми испарениями. Хокстеттер показал на прямоугольное сзеркальным стеклом окошечко в стене. – В него можно смотреть только оттуда.Там, за окошечком, телекамера. А вот ванна.

Чарли подошла поближе. Ванна была старого образца, наножках, и казалось инородной среди этой стальной голизны. Воды в ней было докраев. Чарли осталась удовлетворенной.

– Все правильно, – сказала она. Хокстеттер расплылся вулыбке.

– Вот и отлично.

– А теперь уходите в ту комнату. Ничего вам здесь стоять, ябуду это делать. – Чарли не мигая смотрела, на Хокстетгера. – Все можетслучиться.

Отеческая улыбка Хокстеттера несколько поблекла.

– А ведь она права, – сказал Рэйнберд. – Если бы вы к нейсразу прислушались, провели бы тест еще утром. Хокстеттер глянул на него ичто-то пробурчал.

– Хотя вы же все равно не верите.

Хокстеттер, Рейнберд и Кэп стояли перед окошечком. Вместе сними в окошко смотрел объектив камеры. Почти беззвучно работал видеомагнитофон.Стекло было поляроидное, из-за чего все предметы в испытательной комнатеделались голубоватыми – вроде пейзажа «грейхаундл». Оператор подсоединил ЭЭГ кЧарли. Сейчас же монитор в соседней комнате воспроизвел энцефалограмму.

– Гляньте, какая альфа, – пробормотал кто-то из лаборантов.– Здорово подзавелась.

– Напугана, – поправил Рэйнберд. – Здорово напугана.

– А вы, значит, верите? – неожиданно спросил его Кэп. –Сначала не верили, а сейчас верите?

– Да, – ответил Рэйнберд. – Сейчас верю. Оператор ЭЭГ отошелот Чарли.

– Мы готовы.

Хоксесттср щелкнул переключателем. – Дазай, Чарли. Если тыготова.

Чарли повернулась к окошечку с зеркальным стеклом, и, хотяэто было невозможно, на мгновение Гэйнберду почудилось, что ее глазавстретились с его единственным глазом. Он смотрел на нее, и на его губах игралаулыбка.

Чарли Макги посмотрела в зеркальное стекло прямоугольногоокошка и не увидела ничего, кроме своего отражения... но ощущение устремленныхна нее глаз было очень сильным. Ах, если бы там сейчас стоял Джон, ей было быгораздо легче. Но откуда ему там взяться?

Она перевела взгляд на поднос с деревянной стружкой. Этобудет даже не посыл, а толчок. Одновременно с этой мыслью явилась другая, откоторой она содрогнулась, пришла в ужас: ей хотелось испытать свою силу. Онадумала о предстоящем так, как изголодавшийся человек, глядя на шоколадноемороженое, думает проглотить его одним махом. Но, прежде чем проглотить, онхотя бы миг будет... смаковать его.

За этот миг смакования ей стало вдруг стыдно; впрочем, онатут же сердито тряхнула головой. ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ? ВСЕМ ЛЮДЯМ ХОЧЕТСЯ ДЕЛАТЬ ТО,ЧТО ОНИ ХОРОШО УМЕЮТ. МАМА ЛЮБИМ СОСТАВЛЯТЬ КРОССВОРДЫ, А МИСТЕР ДОУРИ ИЗСОСЕДНЕГО ДОМА В ПОРТ-СИТИ ЛЮБИЛ ПЕЧЬ ХЛЕБ. КОГДА ИМ САМИМ УЖЕ НЕ НУЖНО БЫЛОХЛЕБА, ОН ВЫПЕКАЛ ДЛЯ ДРУГИХ. КАЖДОМУ ХОЧЕТСЯ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ОН ХОРОШО УМЕЕТ...

«Стружка, – презрительно подумала она. – Могли бы придуматьчто-нибудь потруднее».

Первым это почувствовал оператор ЭЭГ. Он давно испарился всвоей защитной одежде и поэтому в первый момент решил, что все дело в этомпроклятом комбинезоне. Но в следующую секунду он увидел на экране, что волныальфа-излучения вдруг ощетинились, как пики, – свидетельство предельнойконцетрации воли, а также автограф мозга с разыгравшимс воображением.

Ощущение жара нарастало – и тут его охватил страх.

– Там что-то происходит, – возбужденно сказал один излаборантов.

– Температура подскочила на десять градусов. Мать честная,это же Анды, а не альфа-излучение...

– Вот оно! – воскликнул Кэп. – Вот оно! – В его голосезвучала пронзительно-победная нота – так кричит человек, годами ждавший своегозвездного часа.

Она толкнула взглядом горку стружки – нерастраченная силасама рвалась наружу. Горка взорвалась раньше, чем успела вспыхнуть. Подносдважды перевернулся в воздухе, разбросав горящие щепочки, и срикошетировал отстены, оставив вмятину на стальной обшивке.

Оператор ЭЭГ издал вопль ужаса и пулей вылетел из комнаты.Этот вопль мгновенно перенес Чарли в Олбани. Так вопил тот человек, ваэропорту, когда несся в женский туалет в пылающих армейских ботинках.

Со смешанным чувством страха и торжества она подумала: Ястала еще сильнее!

Стальная обшивка стен пошла радужными разводами. Это былопекло. В соседней комнате ртуть термометра, остановившаяся было на отметкевосемьдесят, после того как уже поднялась на десять градусов, вдруг рвануласьвверх, миновала отметку девяносто, добралась до девяноста четырех и толькотогда успокоилась.

Чарли, уже готовая удариться в панику, направилаиспепеляющий луч в ванну. Вода забурлила, отчаянно пузырясь. В пять секунд онабыла доведена до кипения.

После бегства оператора дверь осталась распахнутой настежь.Но никому до этого не было дела – на командном посту в соседней комнате царилпереполох. Хокстеттер кричал в голос. Кэп с отвислой челюстью приник к окошку,заворожено глядя на бурлящую поверхность. От воды клубами подымался пар –обзорное стекло запотевало. Один Рэйнберд сохранял невозмутимость; он стоял,руки за спину, и улыбался. Он походил на учителя, чей лучший ученик только чторешил особо трудную задачу.

(остановись!)

Ее внутренний голос.

(ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ!)

И вдруг это ушло. Что-то отделилось, секунду-другую ещенапоминая о себе, а потом и вовсе замерло. Стоило ей рассредоточиться, как лучпогас. Она увидела окружающие предметы, почувствовала, что ей жарко, что она всвзмокла. Пузыри в бурлящем котле пошли на убыль – к этому моменту половина водывыкипела. Несмотря на открытую дверь, здесь было как в парной. В наблюдательнойкомнате столбик термометра остановился на отметке девяносто шесть, после чегоупал на один градус.

Хокстеттер лихорадочно проверял, сработала ли техника. Еговолосы, обычно зачесанные назад, прилизанные до неправдоподобия, растрепались истояли сзади торчком. Хокстеттер чем-то напоминал Альфальфу из «Маленькихнегодников».

– Получили! – Он задыхался. – Все получили... вот...температурна кривая... видели, как закипела вода?.. с ума сойти!.. а звукзаписали?.. точно?.. нет, вы видели, что она творила?.. Фантастика!