— Сайсели? А я решил, что она твоя компаньонка.

— Так оно и есть. Но когда-то давно была моей учительницей. И гувернанткой.

Маркус вытаращил глаза:

— Герцог не мог позволить себе нанять для тебя гувернантку?!

— Естественно, мог, — дернула плечиком Регина. — К счастью, Сайсели его отговорила. Видишь ли, Сайсели — двоюродная сестра моего отца, она живет с нами чуть ли не с самого моего рождения. В то время умер ее отец. Особых средств у нее не было, так что ей уже тогда была уготована участь старой девы. Возможно, именно поэтому она так привязалась ко мне. Она-то и обнаружила, что у меня проблемы с чтением. Зная, как строго моя мать подходит к светскому воспитанию детей, она сделала все, чтобы убедить отца доверить мое обучение ей, — тогда ни одна живая душа никогда не узнала бы об этом моем недостатке.

— Так твои родители ничего не знали?! — поразился Маркус.

Регина покачала головой:

— Мама умерла бы, прослышав о таком позоре. А отец редко общался с детьми. Большую часть времени он занимался тем, что положено мужчинам его круга, а не семьей. Даже Саймону ничего не известно.

Маркус нахмурился:

— Так Сайсели — единственная, кто знает, что ты не умеешь читать…

— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Выбрось это из головы — Сайсели честно старалась меня научить. Но проблема в том, что она показывала мне букву, а я видела совсем другое. А когда я выросла, стало еще хуже. Помню, как попросила Саймона прочесть мне одно слово — совсем простенькое, я даже выучила наизусть, как оно выглядит. Хорошо помню это, — я ждала, что он скажет «луна», а он прочитал «обед». — Глаза Регины наполнились слезами. — Оказалось, что я не способна запомнить даже одно-единственное слово!

— И ты сдалась?

Регина подняла на него глаза:

— Конечно, нет. Но иногда у меня опускались руки. И все bee я не бросила бы это, если бы не мои головные боли.

— Да, ты что-то об этом говорила.

— Они начинались, только когда я пыталась читать. Сайсели втайне от всех посоветовалась с доктором, и он велел мне бросить эти попытки. Предположил, что в результате тяжелого гриппа, которым я переболела в детстве, я получила осложнение на мозг и что возможно ухудшение, если я не оставлю это немедленно. Поэтому я… мы решили покончить с учением.

— И больше ты уже не пыталась?

— Иногда… время от времени. Но потом голова у меня начинала болеть и…

— Да. Понимаю.

Он все понял: мисс Тремейн обратилась к какому-то шарлатану — или сделала вид, что обратилась, — и Регина, доверчивый ребенок, поверила, что у нее действительно что-то не в порядке с головой! Маркус скрипнул зубами.

— Стало быть, ты вообще не умеешь читать? — осторожно спросил он. — Но как тебе удается это скрывать? Да еще постоянно бывая в обществе?

— О, у меня собственные хитрости! — робко улыбнулась Регина. — Обычно притворяюсь, что у меня устали глаза. Или что я оставила дома очки. Или просто говорю, что предпочитаю прочесть это, когда останусь одна.

В точности как она сделала вчера с запиской Луизы, вспомнил Маркус.

— А если кто-то очень уж настаивает, как ты вчера, например, тогда просто стараюсь перевести разговор на другое. Не все так настойчивы, знаешь ли. — Регина с хитрецой посмотрела на Маркуса. — Большинству моих знакомых и в голову бы не пришло попросить меня прочитать им вслух что-то фривольное — вроде твоей дарственной надписи.

— Откуда ты знаешь — ты же ведь не умеешь читать? Регина пожала плечами:

— Обычно Сайсели, улучив момент, старается незаметно шепнуть мне на ухо, о чем там написано. Вообще говоря, как правило, она читает мне вслух все, что только можно. Заранее покупает программку в оперу, чтобы прочесть мне содержание. Пишет и читает вслух все мои письма. И еще газеты и журналы, конечно.

— Вот, значит, как вам удавалось годами это скрывать, — сухо заметил Маркус. — Иначе тебя могли бы заставить учиться читать, и тогда мисс Тремейн оказалась бы не у дел.

Видимо, Регина догадалась, что он имеет в виду, потому что в глазах ее вспыхнул упрек.

— Маркус, Сайсели тут ни при чем. Она очень старалась. И она донельзя предана мне. Поверь, для нее это тоже нелегко — ведь приходится все время быть рядом, читать и писать за меня и при этом из кожи лезть вон, чтобы никто об этом не догадался. Стоит мне только заикнуться, что нужно что-то прочитать, как Сайсели тотчас вытаскивает из кармана очки.

И никогда не жалуется. — Все равно — это лучше, чем оказаться на улице.

Регина даже задохнулась от возмущения.

— Сайсели знает, что я никогда бы этого не сделала!

— Ты уверена? А вот твой братец с превеликой охотой отправил бы ее куда-нибудь на край света! Не будь она нужна тебе, он давным-давно уже избавился бы от нее. Вот поэтому-то она и не жалуется. Для бедной родственницы это еще не самый худший вариант, поверь мне.

Регина, рывком сев в постели, внимательно посмотрела ему в глаза:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Сайсели намеренно подстроила все так…

— Нет-нет, что ты! — поспешно пробормотал Маркус, хотя, вообще говоря, именно это он и подозревал. — Мне кажется только, что она слегка… м-м-м… преувеличила твои проблемы, чтобы увериться, что ты всегда будешь зависеть от нее.

— Но мои мигрени! Их-то ведь никто не выдумывал! Ни она, ни я!

— Конечно, нет. — Тоже усевшись, Маркус погладил жену по щеке. — Но, дорогая, мигренью страдают многие, и от самых разных вещей. Однако это же не мешает им жить нормальной жизнью. И никто из них не боится, что с их головой случится что-то неладное.

Регина отвернулась. По ее щекам струились слезы.

— Ты не понимаешь…

— Все я понимаю. — Обняв Регину, Маркус повернул ее к себе. — Ей-богу, понимаю! Мигрени — это кошмар. Правда.

Сам я ими никогда не страдал, а вот Луиза — постоянно. И я хорошо знаю, что это такое. — Регина вся сжалась. — Послушай. — Ему показалось, он догадался, как ее убедить. — Ты ведь ездишь верхом?

— Конечно, — удивилась она.

— Вспомни, после того как ты в первый раз села на лошадь, разве у тебя потом несколько дней не ломило все тело? Неужто ты не отбила себе всю… хм… нижнюю часть, так что больно было садиться? А твои ноги разве не смахивали вначале на ходули?

Регина наморщила лоб.

— Да, — неуверенно кивнула она.

— Тогда ты тоже думала, что с твоими ногами не все в порядке? И дала себе слово больше никогда не садиться на лошадь?

— Нет, конечно. — Она явно недоумевала, гадая, куда он клонит. — Но ведь такое случается с каждым… и тело ломит, и ноги не гнутся. Просто всем известно, что нужно снова садиться в седло, и очень скоро все пройдет. А вот от чтения голова болит только у меня одной.