— Лежи тихо, дорогая. — В полумраке глаза его блестели, как у зверя. — Дракон обедает.

Не отрывая от нее взгляда, он прижался губами к ее трепещущему телу… к тем самым губам в самом сокровенном местечке у нее между ногами. Регина онемела — он целовал ее с такой же точно страстью, как перед этим, но не в губы, а… а там… И вдруг, будто одного этого было мало, язык Маркуса, словно раскаленное шило, раздвинул ее плоть, и обезумевшая Регина едва не лишилась сознания.

Святители небесные, да что же это такое?! Сладкое… безумие… или что-то еще? Она едва могла дышать. Впрочем, и думать тоже. В эту минуту она вообще ничего не могла — только целиком и полностью отдаться дикому наслаждению, которое дарил ей Маркус.

Самое странное и… и упоительное, что он пустил в ход не только язык, но и зубы! Это было потрясающе! Это шокировало, но… приводило в экстаз. Может быть, дело в том, что те потаенные местечки, которых касался Маркус, не были предназначены для ласк, столь греховных и… и сладких…

— Маркус… — простонала Регина. — Это… о-о… дорогой… Его язык бесстыдно ласкал ее, и Регина выгибалась дугой, словно моля о большем. Каждое жалящее его прикосновение, каждый легкий укус заставляли ее корчиться и извиваться в его объятиях, а с губ ее срывались хриплые стоны наслаждения.

Регина почувствовала, что ее с силой несет куда-то вверх… к сияющим вершинам экстаза… и она зажмурилась, стремясь как можно скорее оказаться там, но…

Маркус с рычанием поднял голову:

— О нет, моя ненаглядная сирена! Только со мной, слышишь? Только когда я буду внутри тебя, чтобы разделить с тобой эту негу!

— Маркус! — воскликнула она, придя в раздражение, потому что в этот момент он скатился с кровати. Забыв обо всем, Регина потянулась за ним. — Куда ты?

— Хочу снять с себя это.

Маркус одним махом стащил с себя то немногое, что еще оставалось на нем, и Регина, открыв от изумления рот, испуганно вытаращила глаза. Его огромное копье горделиво воздвиглось из кущи черных густых завитков, заставив Регину моментально потерять дар речи. Эта… это… окажется внутри ее?! Но это немыслимо!

— Боже милостивый!

В глазах Маркуса сверкнул огонек.

— Я так понимаю, это приглашение? — Потом, переведя взгляд на ее руки, удивленно спросил: — А что с твоими цепями?

Регина даже не заметила, как выпустила из рук изголовье кровати.

— Я их разорвала, — хмыкнула она. Странный сдавленный смешок сорвался с его губ.

— Ай да жена у меня! Даже сталь не удержит ее!

Он уже собрался было лечь возле нее, когда пальцы Регины вдруг вцепились ему в бедро.

— Подожди!

— Не хочу! — прорычал он, стряхнув с себя ее руку. — Я уже устал ждать!

— Я хочу потрогать тебя, — попросила Регина. — И рассмотреть тебя хорошенько.

Багровый румянец окрасил щеки Маркуса.

— Нет!

— Ты-то вдоволь мной налюбовался, — строптиво пробурчала она. — Так что теперь моя очередь.

— Прямо сейчас? — растерялся Маркус.

В ответ на это Регина демонстративно подперла подбородок кулачком.

— Конечно, — проворковала она.

Маркус застонал… но даже не пытался протестовать, когда она осторожно коснулась разбухшего символа его мужского достоинства.

— Послушай, а кто-нибудь вообще объяснил тебе то, что обычно происходит между мужем и женой в первую брачную ночь? — не в силах больше терпеть, осторожно спросил он. — Тебе говорили, как это действует на мужчину?

— Мои замужние приятельницы, да и то немного. Но я все равно не представляла, что ты… что он… кхм… такой огромный.

— Все будет нормально, не волнуйся, — утешил ее Маркус. — Он… кхм… подойдет.

Регина, затаив дыхание, обвела кончиком пальца шелковистую головку, удивляясь и восхищаясь тем, как она пульсирует при каждом прикосновении. Маркус со свистом втянул в себя воздух и вздрогнул, как будто она ударила его. Регина поспешно отдернула руку.

— И что же мисс Тремейн рассказывала тебе? — сдавленным голосом вопросил он.

Регина фыркнула.

— Говорила, что ты будешь чувствовать себя скованно и поэтому делать весьма странные вещи. А я должна лежать смирно и позволить вашей милости творить все, что вы пожелаете, даже если мне будет не слишком приятно. Потому что вы мой супруг.

— Девственница поучает сирену, — насмешливо хохотнул Маркус. — Выкинь из головы все, что она говорила!

— Я так и собиралась. — Улучив момент, Регина тихонько сомкнула пальцы вокруг его копья, невольно удивившись про себя, какой он твердый… и горячий.

— Боже, спаси меня от любопытных девственниц! — прорычал Маркус, отводя ее руку в сторону. — Все, довольно!

— Но я… — запротестовала было Регина.

Он заставил ее замолчать долгим поцелуем, а сам в это время устраивался поудобнее у нее между ног. Пальцы Маркуса, осторожно раздвинув складки ее тела, нежно, но властно гладили и ласкали пухлый бугорок, пока жаркая волна желания не захлестнула ее вновь. И вдруг она сообразила, что это уже не его рука, а напрягшаяся мужская плоть нетерпеливо раздвигает складки ее тела, спеша проникнуть внутрь.

Регина в испуге оттолкнула его.

— Ты разорвешь меня надвое!

— Ни в коем случае, — пробормотал Маркус, лаская губами ее висок.

— Разорвешь! Он такой… а я… я такая.

— Тесная, да. И тугая, — подхватил Маркус, успокаивая ее, но Регина заметила, как окаменел его подбородок. — Именно так и должно быть. Но поверь мне, мужчины делают это сотни лет…

— Но не со мной! — возмутилась она.

С губ Маркуса сорвался сдавленный смешок.

— Боже правый, надеюсь, что нет!

И прежде чем она успела запротестовать, проник глубже. Однако, как ни странно, этим разговором ему удалось ненадолго отвлечь ее внимание от того, что он делал с ней, и Регине пришлось признать, что все не так страшно, как она думала.

— Вот… еще немного… — прошептал он ей на ухо. — Откройся, дорогая! Пусти меня!

Регина послушалась… и очень скоро нашла, что это вполне терпимо… и даже слегка приятно. И тут его копье наткнулось на преграду ее девственности. Она чувствовала его внутри себя, и внезапное предвкушение каких-то необыкновенных перемен заставило ее напрячься.

Маркус приподнялся на локтях, слегка отодвинувшись, чтобы увидеть лицо жены. В его глазах пылал огонь.

— Послушай, Регина… — нерешительно начал он.

— Знаю — сейчас будет больно, — перебила она. И тяжело вздохнула. — Я так понимаю, это неизбежно?

Гортанный смешок сорвался с его губ.

— Во всяком случае, другого пути я не знаю.