в норму, рассеченная губа зажила, и даже в ушибленных и треснувших ребрах уже не вспыхивала жуткая боль, когда Нилит нажимала на них.

Она погладила бока коня: в тех местах, где к его шкуре прикоснулись палки «упырей», появились новые морщины. Свежие корки тоже здесь были; он тонко ржал, когда Нилит касалась их, но она знала, что опасности они не представляют. Нилит все еще благодарила мертвых богов за то, что он не подвернул ногу во время бешеной скачки по Абатве.

Прошел час, прежде чем в дымке появилось красное пятно. Нилит взяла курс на него, надеясь, что это не обман зрения. Та крупица удачи, которая у нее еще оставалась, не подвела: пятно оказалось не миражом, а разрушенным домом, построенным из украденных из каменоломни камней и белого, словно кость, дерева. Сейчас от него осталось лишь разломанное кольцо; все остальное сгрыз ветер или забрали кочевники. Он был похож на помятую корону: несколько фрагментов стены и тенистый клочок земли. Рядом с ним, наполовину утопленный в песке, лежал ржавый котел с дырой в боку.

– Кому вообще захотелось тут жить? – буркнула Нилит, сползая с Аноиша. Ее ноги слишком онемели, и поэтому она мешком рухнула на землю и лежала, прижавшись лицом к горячему песку, до тех пор, пока кровь не растеклась по ее жилам настолько, чтобы Нилит смогла встать.

Ей нужно сделать всего дюжину шагов в сторону тени, и тогда она снова сможет упасть. Огонь и еда, если они вообще будут… о них она позаботится позже. Важнее напиться самой и напоить Аноиша.

Как только она овладела искусством стоять вертикально, она вспомнила о воде. Оставшийся у нее бурдюк был все еще привязан к трупу Фаразара. Воды в бурдюке было мало, но она поделила остатки поровну с конем. Он, казалось, устал так же, как и она, а может, даже сильнее. Более того, он опередил ее и занял почти всю тень, если не считать небольшого клочка, где она могла положить голову на его колени.

Нилит заснула еще до того, как ее щека прижалась к костлявой ноге коня. Ее сны были наполнены стонущими ветрами и шуршанием медленно движущегося песка. При этом она постоянно чувствовала, как будто бы что-то гладит ее по щеке, словно рука любовника. Безликие люди стояли вокруг нее и смотрели на то, как она дрожит.

Проснувшись, Нилит увидела тьму над собой. Холодный ветер перебрасывал песок через стену и обрушивал на ее лицо. Если бы Нилит пролежала тут всю ночь, то оказалась бы погребена под слоем песка, но пока что он был всего лишь мелкой неприятностью.

Неподалеку мягко светился Фаразар; он сидел и смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Ветер замел их следы; он поднимал тощие пылевые вихри и заставлял их плясать на потрескавшейся соляной корке.

– Надвигается буря? – спросила Нилит.

Ее голос был хриплым от песка, которого она, должно быть, наглоталась за последние пару дней.

Фаразар покачал головой – безучастный, словно голубой воздушный шар. Она постучала зубами, выпрямилась и обошла вокруг Аноиша, чтобы посмотреть в глаза Фаразару. Конь негромко засопел, а затем снова заснул.

– Похоже на то. Воздух горячий, а не холодный, – сказала Нилит.

– По ночам песчаные бури стихают.

– Значит, завтра?

– Вряд ли, – буркнул он, глядя на обломок луны, который высунулся из-за дюны.

Нилит громко зацокала языком.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Я тебя ненавижу, – ответил он с ледяной злобой.

– Мы много лет друг друга ненавидим.

– Просто прийти и убить меня тебе было мало. Тебе хватило дерзости заколдовать меня. Нет, ты решила тащить меня по пустыням и горам, словно дохлого верблюда – прямо в лапы первых же разбойников, которые тебе попадутся. Я ненавижу тебя за это – и ненависть растет с каждым днем, пока ты продолжаешь этот свой позорный путь. Ты просто дура набитая, и от твоих тупых решений страдаю я. Хуже того, ты, как та кривозубая ведьма в оранжевых тряпках, веришь в то, что тебя защитят эти бредни о ма-ате.

Нилит стиснула зубы.

– Я сделала то, чего от меня требовало время.

– Ну вот и посмотри, к чему привело тебя твое упрямство. Ты отправилась на юг, проделала весь этот путь, чтобы найти меня – и ради чего? Ты больше похожа на мертвеца, чем я. Тебя погубила порывистость. Продолжай в том же духе, и за тобой будут гнаться до самого Аракса, а уж о том, чтобы добраться живой до Великого колодца Никса, можешь и не мечтать. Я буду потрясен, если ты дойдешь даже до Просторов.

Его обвинения больно жалили Нилит, но она выждала, когда ее гнев уляжется. На то, чтобы кричать, у нее не было сил.

– Столько ненависти… – сказала она с вымученной улыбкой. – И все-таки именно ты, Фаразар, спас меня от «упыря» в кратере. Именно ты освободил меня.

Он зарычал, очевидно стыдясь самого себя.

– Я… я поклялся, что никто не заколдует меня. Пусть лучше меня убьют еще раз, чем я стану рабом грязных разбойников – или какого-нибудь скачущего на жуке владельца каменоломни, чтобы он завещал меня, словно старый стол, своему сыну-идиоту…

– Вижу, теперь ты придерживаешься моей точки зрения. Похоже, ты наконец-то смирился со своей смертью, – сказала Нилит.

«Возможно, у меня еще есть шанс сделать это путешествие мирным» – подумала она.

– Может, будем сотрудничать? – добавила Нилит. – Ты перестанешь вести себя как козел, а я отвезу нас домой.

Он злобно взглянул на нее, и Нилит решила, что юмор сейчас – не лучший инструмент.

– Помочь тебе? Сука, да как ты смеешь… – Он был так возмущен, что потерял дар речи. – Я, как и всегда, помогаю только самому себе. Это еще не конец, жена. Ни с чем я не смирился. Я не хотел, чтобы «упыри» продали меня, но это не значит, что я позволю тебе или кому-то другому поработить меня. Лучше подождать, последить за тем, как ты терпишь поражение. А когда настанет подходящий момент, я начну действовать. Я же сказал: свобода, загробная жизнь или пустота. Я твердо намерен исполнить свою клятву.

Нилит поднялась и, зажав нос, подошла к трупу Фаразара.

– Может, я и потеряла медный кинжал, но, к счастью, ты воняешь, словно зарезанная свинья, которую оставили мухам. «Упыри» старались держаться от твоего тела подальше, а это значит… – Немного покопавшись в тряпье, Нилит вытащила кривую саблю. Ее медь и золото казались жидкими в лучах вечернего солнца. – У меня есть это. Твоя помощь мне не нужна.

– Солнце запекло тебе мозги,