chitay-knigi.com » Детективы » Светлый путь в никуда - Татьяна Степанова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Перейти на страницу:

Он сидел, выпрямив спину, расправив плечи. И шрам его был виден. Катю сейчас тошнило от этого шрама.

Но она должна была выслушать его.

Узнать все, перед тем как их… как они здесь…

Умрут.

Моя мать умерла, когда мне было двенадцать. И мы остались с отцом одни, – сказал Черный Лебедь. – А в тринадцать лет, когда мальчишки меняются, я вдруг стал очень красивым. Откуда что взялось. Отца это бесило. Он говорил, что я стал смазливый, что я вырасту черт знает кем, если он… если он не принудит меня быть мужчиной. Все было – бокс, карате… я ходил весь избитый, в синяках, потом началось спортивное фехтование. Это мне нравилось. Отец и сам хорошо фехтовал. У него были наградные офицерские сабли. Он меня в лес возил и там показывал уже по-настоящему все. Как в бою. Я к шестнадцати годам стал здоровый такой, выглядел старше своего возраста. Девчонки на меня смотрели, а я ни с кем даже не поцеловался ни разу. Некогда было. Я учился как проклятый – хотел в университет поступить, думал, если поступлю – отец этого у меня уже не отнимет. Он ведь решил меня в армию, в военное училище определить. А я сопротивлялся. Его тогда должности лишили, и он злой был на весь мир, пил сильно. Истру, учебный центр выбрал перед пенсией, чтобы дачу нашу можно было приватизировать. Тогда дачи генеральские все в собственность обращали. Мы только поэтому тогда в Истру из Москвы переехали. А до этого он женился. Мне было пятнадцать, когда он привел в наш дом ее – свою жену. Она погоны носила, этакая боевая подруга. И была намного моложе его. Бойкая баба… Она за первого замкомандующего выходила, за генерал-лейтенанта, а оказалась вдруг на задворках в гиблой учебке рядом с пьяницей… без пяти минут пенсионером. Она из-за этого психовала. Отец мой ее уже не интересовал больше. Но и других подходящих не было – офицерье-алкаши в учебке. И тогда она обратила внимание на меня, шестнадцатилетнего парня.

Он помолчал.

– А я был такой девственник-недотрога. Учеба да спортзал – все, что я видел. Фехтование, романтические мечты… В кино ходил на боевики, как все пацаны, но привлекали меня там не драки, а поцелуи… Ну, когда он и она вместе… Я всем этим грезил… Что-то вроде фетиша… Поцелуй… Как я встречу прекрасную девушку, и она… будет нежной со мной. А то ведь меня все били в этих разных спортивных залах и в отцовской учебке – я туда на спарринг ходил с солдатами… спецназ хренов…

Он смотрел куда-то мимо Кати. Хотя рассказывал свою историю ей.

– О том, что она – жена моего отца – хочет меня, я и помыслить не мог. Я лишь начал замечать, что от нее очень сильно стало пахнуть духами, даже дома. Но я домой только вечером являлся, из школы сразу шел в спорт-зал или в часть – фехтовать, драться. А потом наступило это лето. Отец пил как проклятый. Мачеха моя стала одеваться в короткие шорты, как девчонки, мои ровесницы. А потом сбежали те дезертиры из части. И отца и все командование срочно вызвали в учебную часть, там тревогу объявили, казарменное положение даже для руководства. В тот вечер я бегал в лесу долго, купался. Явился домой весь мокрый. Пошел в душ, скинул все с себя, ждал, пока колонка нагреет воду. Ванная и не запиралась у нас – это же дача, пусть и с удобствами. Я был голый, а она вошла ко мне – в таком коротеньком открытом сарафане. Она даже мне ничего не сказала – просто прижалась ко мне грудью и начала меня сразу лапать. Я опешил, растерялся, оттолкнул ее. И она ударилась бедром о ручку дверную. Усмехнулась этак, задрала юбку сарафана – на ней не было белья. И показала мне: «Дурачок, синяк же будет. Я вот сейчас пойду на кухню и ударю себя разделочной доской здесь и здесь, – она показывала на свои ляжки, – и появятся багровые синяки. И я скажу твоему отцу, что это ты сделал мне, когда приставал, когда хотел меня трахнуть в ванной». Она вновь скользнула ко мне, как змея, и шепнула: «Ну, не будь таким гадким мальчишкой, расслабься, это же так сладко… Руки назад… вот… и по стойке «смирно»… Интересно проверить, насколько тебя хватит, прекрасный задира…»

Она забрала меня в свои руки, схватила за член и начала меня… Она насиловала меня. Она меня там изнасиловала в этой ванной! Она обращалась со мной, словно я был манекен, робот. Я стоял перед ней, сцепив руки за спиной, а она все продолжала. Словно эксперимент проводила, сколько я в ее руках… – Черный Лебедь умолк. – Весь липкий, залитый спермой… Уже было больно, а она все не прекращала, не отпускала меня. И я все извергался, как вулкан. Когда женщин насилуют, что они чувствуют? Некоторые, говорят, даже против воли испытывают наслаждение вместе с болью. Я умирал там в ее руках. Я мог, наверное, прямо там ее убить, шарахнуть башкой о стену. Но я этого не сделал. Я стонал, я пылал… А потом я выдохся. И она оттолкнула меня и ушла. А я включил душ и стал смывать с себя… Грязный, липкий… изнасилованный развратной бабой парень – кому сказать? Женой своего отца, мачехой… Униженный. И вместе с тем распаленный. Потому что весь этот стыд и позор был как пламя. И я уже полыхал… Вот так со мной было в самый мой первый раз. Это вместо поцелуев, о которых я грезил…

В наступившей тишине Катя услышала далекую сирену, но вот и она смолкла там, за стенами. В «Аркадии»…

– Я ушел наверх к себе в комнату. Хотел одеться и уйти ночью из дома. Но она словно знала, что я попытаюсь сбежать. Она опять явилась ко мне. В одной шелковой комбинации… Она выпила до этого на кухне и опять облилась духами. Надушилась, наверное, думала, что это меня привлечет. Глянула на меня: «О, да мы уже опять готовы… Если ты сейчас такой, кому-то счастье привалит, когда повзрослеешь. Только я-то тебя никому уже не отдам». И она снова схватила меня там, а я и не сопротивлялся ей. Я уже не мог. Она вела меня вниз в спальню, как племенного быка ведут на случку. И там, в их спальне, она снова начала меня насиловать, мастурбировать – она словно одно это признавала. Абсолютная доминанта. Что хочу, то и делаю с ним. А он как раб… руки назад, по стойке «смирно». Но я… уже плохо соображал в тот миг. И не мог уже сдержаться. Хотел доказать ей, что я… что я тоже могу. Я толкнул ее на кровать и прижал, я оказался сверху, а ей словно этого и надо было – почти сражение в постели, схватка… Она застонала, когда я ее взял, и закричала. А я… я опомнился лишь в тот миг, когда она вдруг наотмашь ударила меня по лицу, а до этого ведь стонала так сладко… И вдруг ударила и начала бить кулаками. А она в этот миг увидела отца в дверях спальни – он неожиданно вернулся среди ночи и застиг нас. Она кричала ему, что это я, скотина, что я на нее напал. Отец налетел на меня и схватил за шею, чуть голову мне не оторвал, стащил с нее и ударил, повалил на пол и стал меня бить ногами – в пах, по лицу, в грудь, а потом просто топтал меня ногами в этих своих тяжелых ботинках. Растоптал меня. Поволок на кухню, открыл дверь в подвал и швырнул меня – голого, избитого – с лестницы вниз.

Крикнул, что там веревка в подвале и лучше мне самому повеситься там. Потому что он не потерпит ни меня в своем доме, ни моего семени в ней. Это он мне сказал – своему сыну – в мои шестнадцать.

Катя смотрела на него. Как он пытается казаться спокойным, бесстрастным, рассказывая все это. Такие вещи мужчины не говорят никому – ни любовницам, ни матерям, ни женам. Глубинное… интимное… страшное… плотское, сокровенное, тайное, но живое и ненасытное как червь, гложащий изнутри всю жизнь. Никому этого не рассказывают они – таких вещей. Никогда. Возможно, лишь тому, с кем предстоит вместе умереть очень скоро.

1 ... 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности