«А другие дети в семье есть?»

И обстановка на приеме тут же изменилась. Марвелин вздохнула, а Пруденс прикусила губу. Марвелин сказала: «Старший брат Пруденс погиб три года назад в автокатастрофе».

«Я не хочу говорить о Греге», – заявила Пруденс.

Я глянула на этих двух женщин с окаменевшими лицами. Мне подумалось, что в семье очень мало говорили о смерти Грега и главные переживания для них были еще впереди. Я знала, что эту «работу» еще предстоит совершить, но не на первой нашей встрече.

Зато мы обсудили, как дела у Пруденс в школе, расположенной в одном из самых престижных районов пригорода, где жили состоятельные люди, а население было однородным с социальной точки зрения. У большинства девушек была модная одежда, красивые зубы и волосы. Отличная питательная среда для развития расстройств пищевого поведения.

Пруденс засмеялась: «Когда я впервые пошла в ту школу, все девочки показались мне одинаковыми. Я только через некоторое время научилась отличать одну от другой».

Она показала на свою немодную одежду и заявила: «Я отказываюсь играть в эти игры с модными тряпками. Я не Барби. Мне неловко из-за того, что у меня булимия. Такая дурацкая болезнь».

Когда в следующий раз Пруденс пришла ко мне на прием, я попросила показать фотографию Грега. Она вынула кошелек и показала его фото, когда он был старшеклассником. «Грег был не таким, как другие старшие братья. Он не прогонял меня, даже когда был вместе с друзьями. Он давал мне советы и защищал. Самое ужасное, что он мог мне сказать, – это что я его разочаровываю. И я тогда сразу же приходила в себя. Он утешал меня, если я получала плохие оценки. Научил меня кататься на коньках».

Я спросила: «А как он погиб?»

Пруденс прикусила губу. «Он отдыхал с друзьями после баскетбольного матча за кубок штата. Я знала, что он выпьет, но не волновалась, потому что у их команды был свой водитель. А в ту ночь этот водитель был пьян и врезался в мост на трассе за городом. Он уцелел, а Грег погиб на месте».

Она рассказала о прощальной церемонии в школе для старших классов. Собралось больше тысячи людей. Пел хор старшеклассников, а капитан баскетбольной команды Грега произнес прощальную речь. Она рассказала о заупокойной службе в церкви: «Каждый из наших родных положил что-нибудь в коробку на память о нем. Мама с папой положили его удочку, баскетбольный мяч и ежедневник, а я – моего плюшевого медвежонка Мишу».

Пруденс расплакалась, рассказывая мне, как они с братом в последний раз говорили по душам. Грег предупреждал ее о трудностях учебы в старших классах и об искушениях, которые там подстерегают. Посоветовал ей избегать секса и алкоголя, по крайней мере до выпускного класса.

«Я последовала его совету насчет секса, – сказала она. – Да мне и не хочется».

Она продолжала рассказ: «После его смерти мы перестали о нем говорить. Мама закрыла дверь в его комнату на ключ, и мы ведем себя так, словно он уехал в лагерь. Я чувствую, что наша семья просто развалится, если мы заговорим о нем».

«Единственный, кто мог бы нас от этого спасти, это Грег, – сказала она. – Он умел найти нужные слова».

Я протянула Пруденс коробочку с одноразовыми платочками, и минут через пять она заговорила снова: «Я восстала против Бога. Почему бы ему было не забрать какого-нибудь старика, который и так уже хотел бы умереть, или убийцу ребенка, приговоренного к смертной казни? Зачем было забирать самого лучшего человека на свете?»

Она опять заплакала, но потом сказала: «Как хорошо, что мы об этом поговорили».

«Тебе теперь предстоит многое наверстать», – сказала я.

После этой встречи у меня зародилась некоторая надежда. Пруденс, как и многие юные женщины, страдающие от булимии, пытается справиться с охватившими ее чувствами с помощью переедания, а потом избавляется от съеденного. Похоже, что, столкнувшись с самым большим потрясением в жизни, она научится справляться и с другими мучительными чувствами и обсуждать их, а не объедаться с горя.

В течение следующих месяцев мы часто говорили о Греге. Пруденс приносила еще фотографии и письма, которые получала от него, когда он был на сборах в баскетбольных лагерях. Рассказывала мне истории о том, какие приключения они переживали вместе. Она стала разговаривать о Греге с мамой и бывшей подружкой Грега. Она даже с папой завела разговор о нем, но тот твердо заявил: «Пру, я не могу».

Однажды я попросила ее отыскать в природном мире нечто такое, что напоминало бы ей о брате и благодаря чему она могла бы установить с ним духовную связь всякий раз, когда это что-то попадется ей на глаза. В следующий раз у меня на приеме Пруденс сказала, что брат напоминал ей стебель похожего на камыш рогоза, потому что был такой же высокий, стройный и с волосами каштаново-коричневого цвета, а еще он любил воду. Скучая по брату, она стала ходить к водоему поблизости, где росли рогозы, и думала о нем.

Пруденс обнаружила, что после того, как стала говорить о брате, реже объедается. Она научилась справляться и с другими переживаниями, делая записи в дневнике или беседуя с теми, кому доверяла.

Я посоветовала ей уделять больше внимания себе. Рассказала о девизе общества анонимных обжор (АО): «Скажи стоп: стоп голоду, стоп гневу, стоп одиночеству и стоп усталости»[31]. Она научилась распознавать свои чувства и не принимать их за голод. Научилась отдыхать, когда устанет, разговаривать с людьми, если рассердится на кого-то, и подыскивать себе занятия, когда скучно.

Пруденс понравилось в обществе АО. Для нее было таким облегчением слышать рассказы других людей о расстройствах пищевого поведения. Полегчало на душе и оттого, что она познакомилась с выздоравливающими женщинами, которые хорошо себя чувствовали. Она оценила моральную поддержку и беседы о чувствах. Она завела себе блокнот повышения сознательности, в который записывала все обидные замечания по поводу внешности или фривольные высказывания. Она принесла и показала мне рекламу, на которой были изображены худые женщины. Она испытывала отвращение, потому что этих женщин изображали только как объект сексуального интереса, а не как полноценных личностей. Пруденс гордилась своей независимостью и стала более активно выражать неприятие, когда окружающие пытались навязать ей роль пустоголовой красотки «бимбо»[32].

А потом она решила побороть свое безудержное стремление объедаться. Это необходимый и важный шаг к выздоровлению, но это ужасно трудно. Мой клинический опыт показывает, что побороть стремление объедаться так же сложно, как и удержаться от употребления наркотиков. Для этого требуются дисциплинированность и устойчивость к эмоциональным потрясениям. Пруденс научилась мысленно обращаться за помощью к брату. Она представляла себе его лицо и разговаривала с ним, прося помочь справиться с приступами обжорства. Когда ей это удавалось, она мысленно благодарила его.

Конечно, у Пруденс не всегда все получалось. Но постепенно она сумела сократить количество приступов переедания до одного в день. После четырех месяцев психотерапии она впервые провела целый день без переедания. К ней отчасти вернулись силы, кожа и волосы стали выглядеть более здоровыми. Она сообщила, что бывали такие дни, когда она вообще не думала о своем весе.