Стук повторился. Врач мысленно чертыхнулся: надо заставить Энгстранда починить наконец звонок.

После длительной паузы – он успел написать полтора предложения – стук прозвучал в третий раз, громче и раздраженнее. Врач нахмурился и встал из-за стола.

В передней было темно. Алиса стояла на лестнице, на третьей снизу ступеньке, и даже не пыталась подойти к двери. Проходя мимо, врач вопросительно покосился на жену. Отметил, что веки у нее слегка припухли, как от приступа. И это впечатление незамедлительно подтвердил хриплый шепот.

– Он так стучал в прошлый раз, – прошептала она, и голос звучал испуганно.

Врач обернулся к жене, и недоумение на его лице почти мгновенно сменилось пониманием. Он коротко, с профессиональным сочувствием кивнул, словно хотел сказать: «Все ясно, дорогая. Спасибо за откровенность. Поговорим об этом позднее, ладно?»

И открыл дверь.

На пороге стоял Реншо из аллергической лаборатории.

– Вот вам новый наборчик, Говард, – произнес он дружелюбно, по-южному растягивая слова. – Закончил к вечеру и решил, что стоит занести.

– Премного благодарен. Заходите.

Алиса поднялась на несколько ступенек по лестнице. Реншо, похоже, не заметил ее в сумраке передней; он продолжал болтать, направляясь следом за Говардом в кабинет.

– Кое-что странное обнаружилось, кстати. Очень необычное. Доктор, которого мы снабжаем, потерял пациента – спазм бронхов. Медсестра по ошибке сделала укол в вену. Через десять секунд возник отек голосовой щели, бедняга начал задыхаться. Спешно дали аммофилин и эпмефон – не помогло. Попробовали пропихнуть бронхоскоп в горло, чтобы облегчить дыхание, и опять ничего не вышло. Тогда приступили к трахеотомии, но оказалось слишком поздно.

– Во всем должен быть порядок, – наставительно изрек Говард.

– Верно, – весело поддакнул Реншо, после чего поставил коробку на стол и шагнул в сторону. – Знаете, если мы и в этот раз не отыщем гадость, что досаждает вашей жене, то всяко не из-за того, что нам не хватило фантазии. Я пораскинул мозгами и добавил кое-что от себя к препаратам, которые вы просили.

– Спасибо.

– Сдается мне, ее случай грозит стать самым тяжелым в моей практике. Мы ведь уже проверили все обычные источники аллергии и большинство необычных.

Говард кивнул и рассеяно прошелся взглядом по деревянным стенным панелям.

– Скажите-ка, дружище, сколько вам встречалось аллергиков, склонных впадать в глубочайшую депрессию во время приступа? Такую, что будила бы малоприятные воспоминания, в особенности старые страхи?

– Ну, депрессия вроде бы считается распространенным симптомом, – настороженно ответил Реншо. – Давно это у нее?

– Около двух лет, началось через полгода после того, как мы поженились. – Говард усмехнулся. – Конечно, это обстоятельство не могло не возбудить подозрений, но вы-то знаете, как тщательно мы все обследовали – самих себя, мою одежду и оборудование…

– Еще бы мне не знать! – Реншо тоже ухмыльнулся.

Мужчины помолчали, а затем сотрудник лаборатории уточнил:

– Она страдает от депрессии и страхов?

Говард кивнул.

– Боится чего-то конкретного?

На этот вопрос Говард не ответил.

* * *

Минут через десять, когда входная дверь закрылась за спиной сотрудника лаборатории, Алиса медленно спустилась по ступенькам.

Теперь припухлость век была еще более заметна, она как бы подчеркивала бледность лица. Головы Алиса по-прежнему не поднимала.

– Ты же знакома с Реншо, – мягко укорил ее муж.

– Ты прав, милый, – согласилась она со сдавленным смешком. – Все дело в стуке. Я сразу вспомнила его.

– Вот как? – Говард натянуто улыбнулся. – Вроде раньше ты мне не рассказывала. Я всегда думал, что…

– Нет, – перебила она. – В тот день сломался звонок на тетушкиной двери. Поэтому в дверь стучали, и я вышла в темный коридор и открыла дверь. Увидела его бледное, хищное лицо и сильные руки… У меня за спиной был старый пыльный диван, одной рукой я схватилась за штору, а он…

– Не изводи себя. – Говард осторожно взял холодную руку жены в свои ладони. – Этот тип мертв уже два года. Он больше никого не задушит.

– Ты уверен? – тихо спросила Алиса.

– Ну конечно! Между прочим, милая, Реншо принес новый набор. Давай-ка возьмем образцы.

Алиса послушно проследовала за мужем в смотровую, находившуюся напротив кабинета. Закатала рукав платья, но Говард мотнул головой: на руке жены еще виднелся след соскоба. Тогда она подставила другую руку, и он кивнул.

– Потерпи немного, милая. Сейчас эфедрином протру, чтобы не болело.

– Совсем не больно, – сказала Алиса. – Знаешь, я бы не переживала, если бы не эта смена настроений…

– Знаю, – ответил Говард, убирая образец.

– Никак не могу отделаться от глупой фантазии, что он рано или поздно придет за мной.

Будто не услышав этого робкого замечания, Говард взял шприц. Алиса молчала, пока муж быстро и уверенно выполнял привычную процедуру. Потом он сел на стул и произнес с уверенностью, которой на самом деле не испытывал:

– Ну вот, теперь-то мы уж точно отыщем этого мерзкого демона, который не дает тебе покоя.

Его взгляд на мгновение задержался на лице привлекательной, но порой до безумия иррациональной женщины. Говард улыбнулся:

– А ты никогда не пыталась посмотреть на происходящее моими глазами? Да, я знаю, тебе тогда было страшно, и это едва ли не худшее испытание из тех, что могут выпасть на женскую долю. Но, не случись того происшествия, меня бы вряд ли вызвали к тебе домой, а значит, мы бы не поженились.

– И это правда. – Алиса накрыла его ладонь своей.

– Вполне объяснимо, что тебя преследуют кошмары, – продолжал Говард. – Они бы любого донимали. Но мне кажется, тут важны и условия, в которых ты тогда жила. Твоя тетя так старательно прятала тебя от людей вообще и от мужчин в частности. Твердила, что все кругом садисты и злодеи… Честно, когда я вспоминаю, как упорно она внушала тебе все эти нелепые страхи, в голову лезет мысль, что она отвечала за свои действия ничуть не больше всякой другой необразованной невротички.

Алиса одарила мужа признательной улыбкой.

– В общем, – гнул свое Говард, – нисколько не удивительно, что ты всего боялась. А уж стоило узнать, что этот тип – серийный убийца, задушивший нескольких женщин и дважды, когда ему помешали сделать свое черное дело, возвращавшийся на место преступления, чтобы расправиться с жертвой… Конечно, ты была в полном праве опасаться за себя и принимать меры предосторожности, пока он оставался на свободе. Даже когда мы поженились. Но потом поступило неопровержимое доказательство. – Он порылся в кармане пиджака. – Жаль, разумеется, что он избежал заслуженной по закону кары, но это не отменяет факта его смерти. – Говард разгладил мятую вырезку из газеты. – Разве ты забыла, милая? Я снова тебе прочитаю: