Ему хотелось развязаться с этим делом пораньше, чтоб успеть пообедать с Беном Шелли в Белтонвиле, но без этого показания никак нельзя было закончить съемку нефтяного месторождения. Засечь границу песчанико-известнякового контакта, которую он искал, не удавалось ниоткуда, кроме как почти с самой вершины этого самого холма. Так что он подхватил альтиметр, выступил из прохладной тени амбара, возле которого располагался реперный знак, и устало потащился туда. Он решил, что сумеет завершить это дельце должным образом и все-таки поспеет на встречу с Беном. На его крупной, квадратной, моложавой физиономии сама собой возникла ухмылка, когда он представил, как они с Беном примутся трепаться о всяких пустяках и беззлобно подкалывать друг друга. Бен, как и он сам, работал в геолого-топографическом управлении штата.

Поля вымахавшей по плечо кукурузы, ярко-зеленые под жарящим на всю катушку южным солнцем, тянулись от холма до самого плоского горизонта. Начиналось полуденное затишье. Пока он огибал навозную кучу и, нагнувшись, пролезал между серыми от непогоды жердями старой изгороди, вокруг головы надоедливо гудели жирные синие мухи. Все замерло, только легкий ветерок волнами пробегал по кукурузе в паре полей от него, а далеко в противоположной стороне фермерский автомобиль лениво тащил за собой густой пыльный хвост. Коренастая, внушительная фигура Тома Дигби казалась единственной активной деталью всего окружающего пейзажа.

Продравшись сквозь густые заросли высокого, с высохшими стеблями бурьяна у подножия холма, он оглянулся назад на убогую, с единственной лошадью ферму, где располагалась реперная отметка. Ферма казалась совершенно пустынной. Потом он заметил маленькую светловолосую девчушку, поглядывающую на него из-за угла амбара, и вспомнил, что видел ее и раньше. Том помахал ей рукой и хихикнул, когда она поспешно спряталась за угол. Иногда фермерские дети отличаются просто-таки невероятной застенчивостью. После этого он проворно двинулся вверх по склону – туда, где столь маняще маячил открывшийся край пласта.

На вершине его не ожидал ветерок, на что он очень рассчитывал. Почему-то казалось, будто здесь еще более удушающе жарко, чем внизу, и куда больше пыли – она словно висела тут в воздухе. Он опять утер лицо, установил альтиметр на заранее подготовленную ровную площадку и снял показания – известную высоту реперной точки он, как и полагается, предварительно выставил на циферблате прямо возле знака, осторожно подкручивая кремальеру.

Тут его лицо омрачилось. Он почувствовал непреодолимое желание треснуть по прибору кулаком, хотя прекрасно понимал, что это ничего не даст. Заставляя себя действовать медленно и методично, он во второй раз снял показания. Результат вышел абсолютно тот же самый. Тогда Том встал и облегчил душу длинным замысловатым ругательством – более энергично, но столь же беззлобно, что и тогда у амбара.

Даже с учетом любых возможных перемен атмосферного давления за то короткое время, пока он поднимался от исходной точки, альтиметр все равно выдавал результат не выше четырехсот пятидесяти. Настолько изменить давление не удалось бы и урагану самой фантастической силы.

Все это было бы вполне понятно, сказал он себе с возмущением, если бы он использовал старый добрый анероид. Но от пятисотдолларового альтиметра новейшей модели никак не приходилось ждать подобных капризов. Однако делать было нечего. Альтиметр, видать, выдал точный результат на реперной отметке, как говорится, на последнем издыхании, после чего благополучно вырубился. Придется теперь отправлять его обратно на завод, чтоб исправили. И придется уходить отсюда, так и не сняв эту самую высоту.

Том плюхнулся на землю, чтобы чуток передохнуть перед спуском обратно. Пока он оглядывал шахматные клетки полей и клетки побольше, ограниченные пыльными проселками, ему пришло в голову, сколь малое представление в большинстве своем имеют люди о реальных размерах и границах мира, в котором живут. Они смотрят на прямые линии на карте и наивно полагают, что те прямые и в действительности. Они могут всю жизнь прожить в твердой уверенности, что их дома находятся в одном округе, в то время как точная съемка покажет, что те совсем в другом. Они искренне обалдевают, когда объясняешь, что на линии Мейсона–Диксона[15] больше дыр, чем в садовой изгороди, или говоришь, что практически невозможно найти абсолютно точную и полностью соответствующую истине подробную карту какого-то отдельно взятого района. Им неведомо, как реки перескакивают туда-сюда, откусывая кусок земли то в одном штате, то в другом. Они никогда не ходили по великолепным, вроде бы совершенно надежным дорогам, исчезающим в поросшее бурьяном никуда. Они пребывают в твердой уверенности, что живут в мире столь же аккуратном и четком, как схема в учебнике геометрии, пока ребята вроде них с Беном из кожи вон лезут, сводя тут концы с концами и исходя из установки, что одна миля плюс одна миля равняются по крайней мере чему-то около двух миль. Или доказывая, что холмы действительно холмы, а не ямы.

Внезапно стало дьявольски жарко и душно, а голая земля показалась жутко пыльной и шершавой. Он дернул за воротник, расстегивая его еще на одну пуговицу. Пора уже отправляться в Белтонвиль. Стаканчик-другой кофе со льдом сейчас очень не помешают. Он тяжело поднялся и заметил, что девчушка опять показалась из-за амбара. Она вроде бы махала ему – какими-то странными, дергаными, умоляющими жестами, – но, очевидно, это объяснялось просто искажениями, вызванными восходящими потоками теплого воздуха. Он тоже помахал, и это движение вызвало у него внезапный приступ головокружения. Почудилось, будто на поля волной накатила какая-то черная тень, и стало трудно дышать. Тут он устремился вниз и довольно скоро почувствовал себя значительно лучше.

– Надо быть полным ослом, чтоб потащиться в такую даль без шляпы, – пробормотал он. – Солнце тебя достанет, имей ты хоть лошадиное здоровье!

Однако что-то с раздражающей настойчивостью продолжало крутиться у него в голове, и, только уже спустившись обратно в заросли кукурузы, он понял, в чем дело. Ему не давала покоя мысль, что холм так и остался непобежденным. Он подумал, что, может, получится уговорить Бена сегодня же приехать сюда, если ему больше нечем заняться, и провести точные измерения при помощи алидады и мензулы.

Когда Том приблизился к ферме, то увидел, что девчушка опять отступила за угол амбара.

– Привет! – дружелюбно бросил он ей.

Она не ответила, но и не убежала.

Он начал замечать, что она изучает его пристальным, оценивающим взглядом.

– Ты что, тут живешь? – спросил он.

Она не ответила. Но через некоторое время проговорила: