Тогда он горевал по Аль-Муалиму. Теперь его снедало горе по близким. Наверное, прежде чем отдать, Яблоко должно было что-то взять от него.

Альтаир не знал, каким будет ответ, но принялся за свои изыскания. Он заполнял страницы дневников рассуждениями о философии ассасинов. Он писал о своей жизни, набрасывал рисунки и чертежи. Неизвестно, сколько свечей сжег он за эти ночи. Альтаир трудился, прерываясь, лишь когда тело напоминало о своих потребностях. Он писал целыми сутками. И Яблоко откликнулось. Теперь его работа приобрела новый смысл. Альтаир стал выезжать из Аламута, чтобы добыть те или иные материалы, инструменты и снадобья, подсказанные ему Яблоком. Однажды оно указало ему хранилище древних вещей, которые он извлек из тайника и перепрятал, никому не сказав об их природе и местонахождении.

Его душевные раны не затянулись. Альтаир по-прежнему винил себя в гибели Марии, но сумел извлечь уроки из случившегося. Его горе приобрело более чистые оттенки, превратившись в неутихающую тоску по Марии и Сефу. Альтаир знал: эта боль останется с ним навсегда. Бывали дни, когда она становилась обжигающе острой, словно невидимый кинжал кромсал его сердце на тысячи кусков. Потом боль затихала, сменяясь тошнотворным ощущением пустоты. Казалось, к нему внутрь залетела раненая птица и теперь пыталась расправить крылья.

Порой Альтаир улыбался, думая, что Марии понравилось бы, как он скорбит по ней. Это польстило бы той части ее личности, которая так и осталась избалованной англичанкой из знатной семьи. Та часть могла надменным взглядом пригвоздить человека к месту, оскорбить язвительным словцом или фразой. Слова Марии были столь же остры, как лезвие ее меча, и с ними она управлялась не менее умело, чем с оружием. Мария непременно обрадовалась бы тому, что Альтаир наконец сумел взять себя в руки, и похвалила бы его нынешние действия – накопление знаний и опыта ради блага братства… Наступил момент, когда Альтаир решил прекратить свое добровольное изгнание и вернуться в Масиаф. Знал ли он, что возвращается туда ради возрождения братства? Может, предчувствовал. Но одно ему стало ясно: вернувшись сюда, он не мог поступить по-иному. У него просто не было другого выбора. Он навестил место, где похоронили Марию. Поблизости находилась могила Малика, за которой ухаживал молодой Малик. Альтаир вдруг понял: Мария, Сеф, Малик, его собственные родители и даже Аль-Муалим… они потеряны для него навсегда. А вот братство он еще может возродить.

Может, если только молодой Малик сдержит свое слово. Альтаир видел и чувствовал возбужденное ожидание собравшихся, и оно тяжелым грузом ложилось на его плечи. Мухлис стоял поблизости и тоже ждал. Глаза торговца были прикованы к воротам цитадели. Когда же ворота откроются и оттуда появятся люди Малика? Тот говорил, что он приведет не менее двадцати человек и все они – верные сторонники Альтаира. Двадцать воинов и десятки жителей деревни – этого должно быть достаточно, чтобы смять тридцать или сорок ассасинов, по-прежнему верных Аббасу.

Может, Аббас сейчас смотрит из своей башни на это людское море? Альтаир надеялся, что смотрит.

Всю свою жизнь Альтаир не испытывал никого удовлетворения от гибели своих противников. Что он почувствует, когда расправится с Аббасом? Альтаир и сейчас в какой-то мере жалел самозваного Наставника. Однако на совести Аббаса были жизни Сефа, Малика и Марии. На совести Аббаса было разрушение братства. И все же Альтаир пообещал себе, что не позволит себе испытывать радость или даже удовлетворение, когда с Аббасом будет покончено.

Зато он испытает радость и удовлетворение оттого, что Аббаса больше нет в этом мире. Такую радость Альтаир мог себе позволить.

Но только если откроются ворота и появятся его союзники. Толпа вокруг Альтаира становилась все беспокойнее. Он перевел взгляд с крепко закрытых ворот на площадь. Из толпы вышел человек в белом. Не поднимая головы, он подошел к Альтаиру, откинул капюшон и улыбнулся. Это был молодой Малик. Следом из толпы начали появляться другие. Мухлис облегченно вздохнул. Людей в белых одеждах становилось все больше. И тогда Альтаир засмеялся. В его смехе слились удивление, радость и облегчение. Каждый ассасин подходил к нему, уважительно наклоняя голову и показывая свое оружие: меч, лук или метательный нож, тем самым демонстрируя свою верность Альтаиру.

Альтаир обнял молодого Малика за плечи. Глаза старика сияли.

– Слова насчет слона беру назад, – сказал он. – То, как ты и твои люди здесь появились, – выше всяких похвал.

Улыбающийся Малик поклонился:

– Наставник, мы должны выступить немедленно. Вскоре Аббас обнаружит наше исчезновение.

– Да будет так, – сказал Альтаир.

Он забрался на невысокую стену фонтана, отмахнувшись от помощи Мухлиса. Толпа притихла.

– Слишком долго крепость на холме оставалась для вас темным, устрашающим местом. Сегодня я надеюсь снова сделать ее лучом света… с вашей помощью.

Люди одобрительно загудели. Альтаир взмахнул рукой и продолжал:

– А теперь о том, чего мы не станем делать. Мы не позволим, чтобы наша новая заря обагрилась кровью ассасинов. Сегодня те, кто хранит верность Аббасу, являются нашими врагами, но завтра они станут нашими союзниками. Мы сможем завоевать их дружбу, только если наша победа будет милосердной. Я призываю вас не убивать противников без самой крайней на то необходимости. Мы несем Масиафу мир, а не смерть.

С этими словами Альтаир спустился вниз и пошел через площадь. Ассасины и местные жители двинулись за ним. Ассасины поглубже надвинули капюшоны своих плащей. Вид у них был серьезный. Жители деревни двигались не столь решительно. Их возбуждение не исчезло, но к нему примешивался страх. Слишком многое зависело от этого похода на крепость.

Альтаир поднимался по склонам холма. Когда-то они с Аббасом бегали вверх и вниз, не чувствуя усталости. А сколько раз он спускался и поднимался, выполняя поручения Наставника, отправляясь с очередным заданием и возвращаясь назад. Сейчас прожитые годы заявляли о себе болью в костях и напряжением мускулов, однако Альтаир упрямо шел вверх.

Наверху их встретил отряд приверженцев Аббаса – разведчиков, посланных проверить смелость противников. Поначалу шедшие с Альтаиром не хотели затевать драку. Им противостояли не чужеземные враги, а свои же товарищи, с которыми они вместе жили и обучались. Отряд Аббаса и соратники Альтаира долгое время стояли молча, хмуро глядя друг на друга. У разведчиков было единственное преимущество: они находились выше. Во всем остальном это были ягнята, посланные на убой.

Альтаир поднял глаза к верхушке башни Наставника. Аббас, конечно же, видел его и тех, кто шел вместе с ним. Взгляд Альтаира вернулся к разведчикам, отправленным сражаться за их нечестивого наставника.

– Никого не убивать, – повторил соратникам Альтаир.

Малик понимающе кивнул.

– Тогда, старик, тебе дальше ходу нет, – презрительно усмехнулся один из разведчиков.

Размахивая мечом, разведчик устремился вниз по склону. Его целью был Альтаир – стоит его убить, и все разбегутся.