За этим солдатом четыре солдата, неся что-тотяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.

— Ишь, черти, на дороге дрова положили, —проворчал он.

— Кончился, что ж его носить? — сказал один изних.

— Ну, вас!

И они скрылись во мраке с своею ношей.

— Что? болит? — спросил Тушин шопотом уРостова.

— Болит.

— Ваше благородие, к генералу. Здесь в избестоят, — сказал фейерверкер, подходя к Тушину.

— Сейчас, голубчик.

Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь,отошел от костра…

Недалеко от костра артиллеристов, вприготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая снекоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытымиглазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречныйгенерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб-офицер с именнымперстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, споджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.

В избе стояло прислоненное в углу взятоефранцузское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая,покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал видзнамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть наобед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый вплен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его,наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал оподробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау,докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собралдроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки иопрокинул французов.

— Как я увидал, ваше сиятельство, что первыйбатальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальнымогнем»; так и сделал.

Полковому командиру так хотелось сделать это,так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точнобыло. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этойпутанице, что было и чего не было?

— Причем должен заметить, ваше сиятельство, —продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свиданиисвоем с разжалованным, — что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазахвзял в плен французского офицера и особенно отличился.

— Здесь-то я видел, ваше сиятельство, атакупавлоградцев, — беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видалв этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. — Смяли двакаре, ваше сиятельство.

На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как ивсегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилосьтоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотямногие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем неоснованная. Князь Багратион обратился к старичку-полковнику.

— Благодарю всех, господа, все частидействовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центреоставлены два орудия? — спросил он, ища кого-то глазами. (Князь Багратион неспрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале делабыли брошены все пушки.) — Я вас, кажется, просил, — обратился он к дежурномуштаб-офицеру.

— Одно было подбито, — отвечал дежурныйштаб-офицер, — а другое, я не могу понять; я сам там всё время был ираспоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, — прибавил он скромно.

Кто-то сказал, что капитан Тушин стоит здесь усамой деревни, и что за ним уже послано.

— Да вот вы были, — сказал князь Багратион,обращаясь к князю Андрею.

— Как же, мы вместе немного не съехались, —сказал дежурный штаб-офицер, приятно улыбаясь Болконскому.

— Я не имел удовольствия вас видеть, — холоднои отрывисто сказал князь Андрей.

Все молчали. На пороге показался Тушин, робкопробиравшийся из-за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе,сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древказнамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.

— Каким образом орудие оставлено? — спросилБагратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числекоторых громче всех слышался голос Жеркова.

Тушину теперь только, при виде грозногоначальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он,оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты неуспел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоялперед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:

— Не знаю… ваше сиятельство… людей не было,ваше сиятельство.

— Вы бы могли из прикрытия взять!

Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин,хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча,остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийсяученик в глаза экзаменатору.

Молчание было довольно продолжительно. КнязьБагратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальныене смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, ипальцы его рук нервически двигались.

— Ваше сиятельство, — прервал князь Андреймолчание своим резким голосом, — вы меня изволили послать к батарее капитанаТушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудияисковерканными, и прикрытия никакого.

Князь Багратион и Тушин одинаково упорносмотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.

— И ежели, ваше сиятельство, позволите мневысказать свое мнение, — продолжал он, — то успехом дня мы обязаны более всегодействию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, —сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.

Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимоне желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем,чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказалТушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.

— Вот спасибо: выручил, голубчик, — сказал емуТушин.