— Тогда дайте мне лошадь!

Она провела его через холл в кухню. Он замедлил шаг, увидев огонь, оставленный на ночь.

— Мне нужно поесть, — сказал он.

— Вы едете в Оксфорд, а не в Америку! — с нетерпением сказала Эстер. — Там и поедите!

— Дайте мне хлеба и сыра, и я выпью стаканчик эля, пока вы седлаете лошадь.

Эстер указала ему на кладовку.

— Берите, что хотите, — сказала она. — И как только закончите, выходите во двор.

Она сунула ноги в башмаки на деревянной подошве, стоявшие на каменном порожке, и открыла кухонную дверь. Поплотнее закутавшись в жакет, Эстер застегнула все пуговицы. Кобыла Джона стояла в своем стойле. Завидев Эстер, кобыла заржала, и собака снова залаяла.

— Тише! — прикрикнула на них Эстер и заглянула в сарайчик, где хранилось все снаряжение для верховой езды, чтобы взять тяжелое седло Джона и уздечку.

Кобыла послушно стояла, пока Эстер с трудом надевала на нее хомут, и прянула в сторону, когда на стойло упала тень. Эстер подняла глаза, немедленно испугавшись, что это сторонники парламента пришли арестовать роялиста и заодно ее как сообщницу. Но это был кавалер, в руках он держал хлеб и сыр, шляпа была сдвинута на затылок.

Эстер вывела лошадь во двор.

— Дайте мне это! — вдруг сказала она и сняла шляпу с его головы.

Он был слишком удивлен, чтобы протестовать. Одним быстрым движением она ощипала перья с ленты на шляпе и швырнула их в кучу мусора.

— Может, хватит просто ленты цветов короля, пока вы выполняете его поручения? — потребовала она.

Он кивнул.

— Я расскажу его величеству, что в доме Традескантов помнят о своем господине. Вас вознаградят за это.

— Единственная награда, которую я хочу, — чтобы вы вернули мне лошадь, — сказала Эстер. — Обещаете, что сделаете это?

— Обещаю.

Эстер отступила в сторону от головы кобылы, когда та, осторожно ступая по булыжникам, вышла со двора и, обогнув дом, направилась к дороге. Эстер, прислушиваясь, стояла тихо и совершенно неподвижно. Если его видели, то, когда за ним бросится погоня, она услышит на ламбетской дороге стук копыт. Но все вокруг было тихо. Где-то в саду запел дрозд.

Эстер вдруг заметила, что дрожит от холода и дурных предчувствий. Она повернулась, прокралась через двор к двери в кухню, выскользнула из грязных башмаков и подошла к очагу. Если его поймают и он назовет ее соучастницей, а Ковчег надежным убежищем роялистов, тогда ей грозит арест за измену парламенту. А кара за измену — смерть. Кавалер мог скакать с перьями на шляпе и легким сердцем даже в самом центре сражения; но Эстер слишком хорошо понимала, что страна находится в состоянии войны и что в этой войне пощады не будет никому.

Сидя у очага, она дождалась, пока в маленьком квадратном кухонном окошечке не затеплился рассвет. Тогда она поднялась наверх и разбудила Френсис и Джонни.

— Что такое, мама? — спросил Джонни, увидев ее серьезное лицо.

— Мы собираемся навестить дядю Нормана, — сказала она. — Сегодня же.

Они наняли лодку, идущую вниз по течению, и лодочник был полон новостей о заговоре роялистов, раскрытом только вчера. Эстер молча кивала.

— Я не интересуюсь политикой, — сказала она.

— Скоро заинтересуетесь, если эти предатели отдадут город королю, — сказал лодочник. — Если король приведет сюда кровожадных ирландцев и поганых французов, чтобы они перерезали горло честным англичанам!

— Да, — вежливо согласилась Эстер. — Полагаю, в этом случае я заинтересуюсь.

Лодочник откашлялся и сплюнул в воду. После этого он молча и размеренно греб.

Александр Норман принял их так, будто вместо поспешных панических сборов их визит был спланирован много месяцев назад. Его экономка приготовила две комнаты в небольшом городском доме рядом с мастерскими в Майнориз,[13]совсем недалеко от Тауэра. Френсис и Эстер должны были спать в одной кровати, а Джонни отвели маленькую комнатку в мансарде.

— Моя кузина давно обещала мне этот визит, — сказал Норман своей экономке, когда та проводила Эстер в парадную гостиную и взяла у нее шляпу и накидку. — Я настоял на том, чтобы они приехали в мае, пока в городе еще не так жарко и не так много людей болеет.

— В лавках нет ничего интересного, — заметила экономка. — Так что если вы за покупками, то могли бы и дома оставаться. Столько портных обанкротилось, что и не сосчитать.

Эстер кивнула.

— Семья первой жены моего мужа — галантерейщики, — сказала она. — Думаю, мне они позволят порыться в своих запасах.

Экономка кивнула.

— И уж наверняка они постарались попридержать шелк для маленькой барышни. Разве она не красотка?!

Эстер тоже кивнула. Френсис как раз выпутывалась из толстого плаща и большой шляпы, надетых по настоянию Эстер.

— Да, хороша.

— Подыскиваете для нее мужа?

Эстер покачала головой:

— Пока нет.

Женщина снова кивнула и хлопотливо удалилась.

— Обед подам через несколько минут, — пообещала она.

Александр придвинул поближе к огню кресло для Эстер.

— Холодно было на реке?

— Немножко, — сказала она, усаживаясь.

— У вас неприятности? — очень тихо спросил он.

— Приходил офицер-роялист. Он забрал лошадь Джона. Он искал Джона, чтобы тот помог им склонить Ламбет на сторону короля.

Александр выглядел потрясенным.

— Когда это случилось?

— Он ушел сегодня утром. Но в первый раз он приходил пару недель тому назад.

Он кивнул.

— Ему удалось благополучно выбраться из города?

Эстер покачала головой:

— Не знаю. По крайней мере, никто не подстерегал его у дома, и мне показалось, что никто не следил за нами, когда мы уезжали. Но он направлялся к королю в Оксфорд. Я не знаю, смог ли он добраться туда.

Александр на мгновенье отвернулся от нее.

— А в чем дело? — спросила она. — Лодочник сказал, что был какой-то заговор.

— Леди д’Обиньи, — сказал Александр.

Эстер онемела от изумления.

— Вы знали ее имя?

— Именно это имя услышала и я, когда две недели тому назад он заставил меня поклясться, что я сохраню тайну. Представить себе не могла, что все узнают о ней так быстро.

— Она глупа. Эдмунд Уоллер[14]и она замышляли захватить для короля Лондон. Они собирались взять Тауэр и арестовать парламент, а палата лордов должна была поддержать их, и все роялисты должны были восстать.