— Я тоже приятно удивлен твоими талантами, — неожиданно вырвалось у Доула, смотревшего на нее с нескрываемым восторгом. — Мы могли бы вместе повоевать во Франции.

Она вежливо наклонила голову, а потом повернулась к Майклу:

— Я пришла в приорат Иклтона три года назад и еще не решила окончательно, стоит ли посвящать свою жизнь служению Богу. А члены моей семьи согласны ждать сколько угодно.

— А все потому, что у тебя нет приданого, — немедленно отреагировала Джоан. — Поэтому им все равно, чем ты займешься в будущем. Что же до меня, то я вполне обеспеченная вдова и в этом смысле крайне желанна для претендента на мою руку. — И она выразительно посмотрела на Эскила, надеясь, что до него наконец-то дошел смысл происходящего.

— Это так, но я не стремился склонить тебя к личному общению, — сказал Эскил, заслужив укоризненный взгляд Роуз и триумфальную улыбку на лице Джоан. А Бартоломью подумал, сумеют ли деньги победить красоту в этой жестокой битве. Эскил сообразил, что глубоко оскорбил одну из женщин, и поспешил исправить положение. — Я имел в виду, что не собирался отвлекать монахиню от ее служения Богу, и уж тем более соблазнять.

— Однако поступили именно таким образом, — холодно заметила старая мадам Полин. — А мне пришлось расплачиваться за ваши ошибки. В моем возрасте гоняться по полям на лошади за каким-то оленем! Это неправильно, и я намерена написать об этом епископу. Приоресса Кристиана не может управлять нашим монастырским домом. Она даже читать не умеет. Я здесь единственная грамотная женщина.

— Ты денно и нощно напоминаешь нам об этом, — вздохнула Роуз и предусмотрительно отошла в сторону, когда Уильям сделал выпад и так близко взмахнул мечом, что чуть было не проткнул ее элегантно скроенное монашеское одеяние.

— Вы сказали, что постоянно навещаете Лимбери, — продолжал допрос Майкл, обращаясь к Эскилу. — Как долго вы обычно находитесь здесь?

— Несколько недель, — спокойно ответил рыцарь. — У меня нет своей семьи, поэтому я с удовольствием провожу время с лучшими друзьями — Лимбери, Уильямом и Доулом. А Лимбери всегда отличался исключительным гостеприимством.

— Вы оба священники? — спросил Бартоломью у капеллана и викария, дабы выяснить, посвящен ли Уильям в духовный сан. Его неподдельный интерес к мечу противоречил всем представлениям о духовной службе. Истинный священник обязан был отречься от оружия.

Доул кивнул:

— Мы приняли посвящение в духовный сан, когда вернулись из Пуатье. Я сделал это исходя из внутреннего убеждения, поскольку погубил слишком много французов, а также с учетом того печального факта, что вряд ли мне удастся найти невесту. К сожалению, война обезобразила меня.

— Это неправда, — возразила Роуз, породив в глазах Доула искру надежды. — Джоан, например, не испытывает никаких проблем с поиском партнера, после того как муж оставил ее навсегда, хотя и безобразна.

Ожидания Доула внезапно угасли, а пухлые щеки Джоан покрылись густой краской.

— Мы еще посмотрим, кто из нас найдет себе лучшего мужа, — холодно сказала она. — Считаешь себя красавицей, но на самом деле ты темнокожая и к тому же красишь волосы. А мои локоны имеют натуральный светлый оттенок.

— Прошу вас, леди! — взмолился Майкл, опасаясь, что перебранка затянется надолго. — Здесь лежит мертвец, и вам должно быть стыдно ссориться из-за цвета волос. Итак, Доул, вы хотели рассказать нам, прочему решили стать священником.

Доул снова кивнул и посмотрел на Бартоломью:

— Если бы вы были в Пуатье, вам не пришлось бы напоминать мне о славной победе англичан, которая сопровождалась слишком большими жертвами с обеих сторон. После этой битвы мне приказали помочь в захоронении погибших, и это отняло у нас несколько дней. Поэтому когда Лимбери сказал, что может устроить мне должность капеллана в монастыре Иклтона, я с радостью принял это предложение.

— А вы? — спросил Майкл у Уильяма, который тщательно вытирал рукавом с меча пятна крови, предварительно поплевав на него.

— В то время Иклтону нужен был викарий, а мне требовалась крыша над головой, — ответил тот. — После опустошительного голода в стране остро не хватало священников, и многие деревни были рады получить хоть какого-то викария.

— Совершенно верно, — согласился с ним Майкл, — но даже при этом имеются некоторые стандартные требования.

— Мы с Доулом знаем латынь, — ответил Уильям с таким видом, будто это единственный критерий отбора священников. — А Лимбери очень нравилось, что я могу писать ему многочисленные завещания, а также вести его хозяйственные счета помимо своих прямых обязанностей в церковном приходе. Как и большинство военных людей, он был неграмотным.

— Значит, Лимбери предложил вам и Доулу весьма доходные посты и при этом обошел своим вниманием Эскила? — удивился Майкл, поворачиваясь к рыцарю.

Тот пожал плечами. Он стоял у домашнего очага, ковыряя палкой давно остывший пепел и удерживая равную дистанцию от обеих поклонниц. Бартоломью посмотрел на него и вдруг подумал, знает ли тот, как величественно смотрится в своих рыцарских доспехах.

— Я рыцарь, а не священник, — ответил Эскил. — Правда, Лимбери предложил мне стать его бейлифом, но, думаю, Хог лучше расскажет об этой истории.

— Да, расскажу, — твердо заявил Хог. — Моя семья служила ему в течение нескольких поколений, и, выгони он меня, я сейчас не стоял бы здесь с вами.

— И я тоже, — неожиданно вмешался Джеймс, вернувшийся с кружкой вина для мадам Полин. — Это было очень несправедливо по отношению к нам. Моя семья всегда хранила верность семье Лимбери.

— А что будет теперь, после его смерти? — спросил Бартоломью. — Является ли Джоан его единственной наследницей?

— Я должен отыскать его последнее завещание и посмотреть, что там написано, — ответил Уильям. — Он постоянно менял свое решение на этот счет, и сейчас я уже не помню, что говорилось в последнем из них.

— В нем говорится, что все его имущество достается мне! — закричала Джоан, встревоженная появившимися сомнениями, чем вызвала неудержимый хохот у Роуз.

— А я припоминаю, что он упомянул там своих друзей, — добавил Уильям с едкой ухмылкой, не переставая полировать сверкающее лезвие меча. — Можете назвать это эгоизмом, но сия маленькая деталь почему-то застряла в моей памяти.

Дискуссия стала быстро перерастать в очередную склоку, к которой на этот раз присоединились двое слуг. Майкл почесал затылок, пропуская мимо ушей поток гневных обличений, а Бартоломью подошел к нему и уселся рядом, чтобы поделиться своими мыслями. Как же ему сейчас хотелось вернуться в свой Майклхауз! Увеселительная прогулка по сельской местности перестала быть приятной.

— Лимбери уже нет, и нам вряд ли удастся вернуть свои десять марок, — прошептал он Майклу. — Если учесть, что существует несколько завещаний, противоречащих друг другу как по форме, так и по содержанию, нам придется дождаться адвоката, который должен разобраться в этом деле.