Роуз надула губы, недовольная отвергнутыми домогательствами.

— Я просто решила подразнить вас, брат.

— Ничего подобного, — резко возразил Майкл. — Вы пытались поймать меня на хитрую уловку. Почему? Уж не потому ли, чтобы я не обвинял вас в убийстве Лимбери?

Роуз насупилась еще больше.

— Я забыла, что вы ученый и, стало быть, на все смотрите с точки зрения сухой логики. Если говорить откровенно, то я с самого начала хочу попросить вас не распространяться о моих симпатиях к сэру Элиасу. Наша приоресса чрезвычайно щепетильна относительно того, что она называет фривольным поведением, поскольку именно из-за этого сняли с должности ее предшественницу. И я боюсь, что она запретит мне посещать поместье и видеться с сэром Элиасом.

Майкл неодобрительно посмотрел на Роуз, и, не дождавшись ответа, она отстала от него и присоединилась к Полин. Бартоломью слышал, как они о чем-то шептались, и предположил, что Роуз пытается склонить старую монахиню на свою сторону. По веселому выражению на ее лице он понял, что та оказалась благожелательнее несговорчивого монаха.

Солнце садилось за горизонт огромным оранжевым шаром, хотя Полин твердила, что ее ноющие кости предсказывают сильный дождь на рассвете. Крестьяне возвращались с полей домой с мешками и сумками на плечах и подозрительно поглядывали на незнакомцев.

— Они не слишком-то дружелюбны, — заметил Майкл.

— Лимбери часто рассказывал им, как много французов убил в битве при Пуатье, — пояснила Полин. — И поэтому они живут в постоянном страхе, что французский король может высадиться в Иклтоне и отомстить своему обидчику. Но завтра утром они будут на редкость веселы и жизнерадостны, когда узнают о смерти Лимбери. На самом деле не такие уж они замкнутые и угрюмые.

— Значит, Лимбери не пользовался большим уважением у своих крестьян, — проворчат Бартоломью и обменялся многозначительным взглядом с монахом. Вот и еще один мотив для убийства хозяина поместья. — А за что его больше всего не любили?

Роуз пожала плечами:

— За постоянные рассказы об убитых французах, родственники которых могут когда-нибудь отомстить. В своих церковных проповедях викарий Уильям часто повторял им молитву со словами «глаз за глаз». Вот они и боялись будущей мести. Сомневаюсь, что Уильям делал это намеренно, но кто может сказать, о чем думают простые крестьяне, в души которых посеяли зерна сомнений. Вот мы и пришли.

Она наклонилась к кусту и вытащила свой монашеский головной убор. Стряхнув с него пыль и аккуратно надев на голову, Роуз мгновенно превратилась из женщины с хорошенькой фигурой и фривольным поведением в добропорядочную монахиню в бесформенной черной одежде. Белоснежное покрывало закрыло ее золотистые волосы, а руки спрятались в длинные и широкие рукава, что сразу же сделало ее похожей на застенчивую послушницу с покорными глазами.

— Не забудьте, мадам Полин, с меня кувшин хорошего вина, если вы ничего не расскажете обо мне и сэре Элиасе.

— Два кувшина, — неожиданно изменила свое прежнее решение Полин. — А то мое сознание будет постоянно упрекать меня за то, что я так легкомысленно оставила тебя одну на долгое время. — Она скорчила умилительную гримасу и бросила быстрый взгляд на Майкла в надежде, что он ничего не слышал. — Я имею в виду, что ты осталась наедине с сэром Эскилом, а я в это время была с Джоан. Не хочу, чтобы мы хоть ненадолго оказались вдали друг от друга и тем самым вызвали подозрение в совершении убийства.

Майкл ничего не сказал, позволив монахиням втиснуть себя в узкую дверь, ведущую на территорию приората. Бартоломью последовал за ними, и пока Роуз ходила за приорессой, а Полин помчалась на кухню, чтобы быстро перекусить, рассматривал небольшое подворье монастыря.

Территория приората не поражала богатством и ухоженностью. Основная часть подворья состояла из деревянной часовни и двухэтажного здания, в верхней части которого жили монахини, а внизу располагались трапезная и зал для собраний. Чуть поодаль находились кухня и большой амбар для хранения зерна, окруженный двойной изгородью и невысоким насыпным валом. Колокол известил о вечерне, и до них донеслись глухие слова молитвы. Аромат недавно скошенной травы и теплой земли причудливо смешивался с запахом ладана. Сцена была настолько умиротворяющей, что Бартоломью, покидая Кембридж сегодня утром, даже не мечтал встретить здесь такую первозданную красоту.

Вскоре на другом конце двора показалась пожилая женщина с серым лицом и глубокими морщинами вокруг глаз. Она быстро пересекла двор и слабо улыбнулась гостям.

— Роуз сказала, что вы знакомы с епископом. Вы приехали сюда из-за того, что я иногда позволяю ей покидать обитель? Лимбери просит меня отпустить ее на некоторое время. Точнее сказать, просил, пока его друзья не вернулись из Франции. Сейчас он не так часто обращается ко мне с подобной просьбой, что ей очень не нравится.

— Лимбери часто проводил время наедине с Роуз? — строго спросил Бартоломью, с трудом разбирая невнятную скороговорку приорессы. — А сейчас он этого не делает?

Она еще больше побледнела и насупилась.

— О, черт бы побрал мой язык! Я сказала вам то, чего епископ ни в коем случае не должен знать. Понимаете, я очень боюсь, что он снимет меня с этой должности, как мою бедную предшественницу. Капеллан Доул всегда напоминает, что я должна думать, прежде чем говорить, но для меня это слишком непосильная задача, вы не находите, брат?

— Не совсем, — ответил Майкл, пораженный столь непосредственным вопросом. — Такая словоохотливость была бы недопустимой для ученого, а для вас вполне приемлема.

— О да, конечно! — обрадовалась она. — Я приоресса Кристиана, но вы, наверное, уже и сами догадались. Роуз успела сообщить, что вы приехали из колледжа Майклхауз, а стало быть, хотите получить те самые десять марок, которые Лимбери отдал мне.

— Давайте обсудим это завтра утром, — предложил Майкл. — После хорошего ночного сна на вполне приличной, смею надеяться, постели. Мы целый день в дороге, поэтому нам бы не повредило немного хлеба и мяса, если вас не затруднит.

— К сожалению, не можем угостить вас мясом, брат, — вздрогнула Кристиана, — поскольку сегодня рыбный день.

— Ах да, — опомнился Майкл, и в его голосе прозвучали нотки глубокого сожаления. — Совсем забыл.

Дом для гостей представлял собой небольшой коттедж на краю монастырской территории, отделенный от остальных строений рядом невысоких яблонь. Когда солнце скрылось за горизонтом, весело защебетали птички, а где-то неподалеку замычали коровы, которых погнали в коровник после доения. Бартоломью улыбнулся приорессе Кристиане, недовольно ворчавшей, что дверь в гостиный домик открыта настежь, а внутри коза жует край одеяла.

— Замечательное место, — искренно порадовался он, оглядываясь вокруг.

Она сложила руки в монашеской покорности.

— Да, но только слишком большая ответственность. У меня из головы не выходит судьба моей предшественницы, а мадам Полин все время напоминает мне о ней. Рассказывает, что произошло с Элис Лэйси и почему ее с позором отослали в приорат в Четтерис.