— Меня ты можешь упрекнуть только за то, что я не возражал. Так решили воры. И их решение было единодушным. Почти единодушным. Кое-кто был против, да им рты заткнули. И не я твою охрану там у ресторана повязал — это менты. А что тебя сходняк решил сместить, так я тогда считал это решение правильным.

— И то, что мне на голову мешок надели и затолкали в канализационный колодец, — это тоже правильно? — Варяг, поморщившись, точно проглотил горькую ягоду, махнул рукой. — Ладно, Закир, аллах тебе судья. Но ты мне не ответил, где моя дочка.

Закир ответил не сразу. Он долго смотрел на заросшее густой рыжеватой бородой лицо Варяга. Потом сунул руку в карман пальто, достал сотовый телефон и нажал несколько кнопок. Дождавшись ответа, он тихо распорядился:

— Ахмед, дай ей трубочку.

Варяг увидел, как выражение лица Закира преобразилось: суровые складки в уголках губ разгладились, глаза заулыбались.

— Привет, как у тебя дела? Все хорошо? У меня для тебя сюрприз.

Сейчас… — Он протянул телефон Варягу. — На, поговори.

Владислав с недоумением взял пластиковую лодочку и поднес к уху.

— Алло?

— Кто это? — раздался в трубке звонкий девчачий голосишко.

— Лизонька! — воскликнул Варяг, не веря своим ушам. — Лиза! Это папа!

— Папочка! — радостно закричала девочка и вдруг расплакалась. Варяг стоял, прижимая к уху крошечный аппаратик, и не мог от волнения вымолвить ни слова. Наконец Лиза справилась со слезами и спросила срывающимся голоском:

— Тебе дядя Закир рассказал, что я у него живу?

Владислав перевел взгляд на невозмутимого Буттаева и кивнул.

— Рассказал.

— Ты меня скоро заберешь?

— Да, скоро, — Варяг еще раз взглянул на Закира. — Сегодня же. Слушай, Лиза, а где Валя?

— Валя тут со мной у дяди Закира живет. А Лена… Представляешь, Лена пропала…

— Мы ее найдем, — глухо произнес Варяг и вдруг подумал, что ментура может прослушивать сотовый телефон Буттаева. — Ну все, дочка! Я сегодня приеду!

— Подожди! — взмолилась девочка. — Ты где был? Дядя Закир говорил: ты в командировку уехал. Ты что, уже вернулся?

— Уже вернулся.

— И больше не уедешь? — не унималась Лиза.

— Не уеду. В любом случае, если уеду, то только с тобой. Ну все, целую тебя, до встречи!

— Объясни, Закир, что это значит? — Варяг вернул телефон хозяину.

Закир вздохнул тяжело, прежде чем ответить.

— Урусов не знает, кто тебя тогда взял. Варяг. Для него твое исчезновение было полной неожиданностью. Я знаю, тебя должны были люди Паши Сибирского вывезти куда-то за Урал. Но их кто-то опередил. А Урусов явно намылился и общак прибрать к рукам, и в «Госснабвооружении» поживиться, и на всякий случай всех твоих близких подгрести под себя. Я это не сразу понял, но он, козел, мне поручил пошмонать дачу на Никитиной Горе… То есть всех, кто там есть, взять… Он хотел туда послать своих спецназовцев общак искать… Но боялся, что женщина и ребенок крик поднимут, а может, хотел их в заложники взять, как эту секретаршу твою, Лену… В общем, я туда еще до сходняка направил своих верных людей, и они вывезли оттуда Лизу и Валентину. У себя на даче в Поваровке я их спрятал. Так они у меня и жили все эти четыре месяца. Никто этого не знал — ни воры, ни менты, никто…

— Вот это неожиданность, Закир, — тихо сказал Варяг. — Вот уж чего не ожидал, так не ожидал от тебя. Признаюсь, всякую подлянку и пакость от тебя ожидал, и то, что ты на том большом сходняке вместе со всеми на меня руку поднял, — это меня не удивляет. Но вот то, что ты мою дочку спас от лап этого Урусова, меня удивляет. — Он протянул руку. — Спасибо тебе, Закир. Я твой должник теперь. А свои долги, как ты знаешь, я отдавать умею.

Они обменялись крепким и долгим рукопожатием.

— Тебе, Варяг, известно, — серьезно начал Буттаев, не выпуская из руки пятерню Варяга, — что я тебя всегда уважал, но после истории с «Балторгфлотом» у нас с тобой что-то разладилось. Но я тебе уж сказал и еще раз повторю: я был за то, чтобы тебя от общака отстранили.

— Что-то ты все в прошедшем времени говоришь: «был за». А сейчас что, против?

Закир неопределенно взмахнул рукой:

— Времена изменились. Варяг. За эти четыре месяца слишком много разных неожиданных и непонятных вещей произошло. Ты газеты давно не читал, телевизор давно не смотрел?

— В том гостиничном номере, где я провел четыре славных месяца, телевизор был сломан, а газеты там не выписывают, — невесело усмехнулся Варяг.

— Значит, ты ничего не знаешь?

— Ну кое-что знаю. Знаю, например, что выборы у нас на носу. В конце этого месяца.

— Да не в этом дело. Ты хочешь сейчас дочку забрать?

Варяг энергично кивнул.

— Я тебя отвезу. А по дороге кое-что расскажу. Они пошли обратно к автостраде.

— Так что у тебя за проблемы с Урусовым? — осторожно задал вопрос Владислав. — А то у меня на него сейчас есть прямой выход. Может, мы твои трудности попробуем решить?

Они сели на заднее сиденье белого «линкольна», и лимузин, развернувшись на эстакаде, помчался в сторону Ленинградского шоссе.

В комнату вошла высокая девушка в сером халате, похожем на больничный.

Девушка была страшно исхудавшая, бледная, с красными пятнами под глазами — то ли от хронического недосыпа, то ли от слез, то ли от побоев. Ее давно не мытые и не чесанные волосы походили на клочья пакли. Тонкие худые руки плетьми висели вдоль тела. Он не узнал ее.

У девушки за спиной маячил Гепард. Лицо повидавшего немало в своей жизни бывшего спецназовца выражало неподдельную жалость.

— Вот, — глухо произнес он, — привезли. Смотреть на нее было страшно.

Лежала на голом топчане в штрафизоляторе. — Он помолчал. — Тетка там, начальница этой тюряги, чуть нам жопу не целовала — боялась, сука, что мы ее прямо там к стенке поставим… У меня сильное желание, надо сказать, возникло…

Варяг поднял руку, прося его помолчать. Он подошел к Лене и заглянул ей в глаза. Она смотрела на него и, похоже, не узнавала. В ее глазах, в самой серо-зеленой их глубине таился ужас.

— Леночка, это я, Владислав, — тихо сказал он, беря ее за руку. — Все позади, не бойся. Ничего не бойся. Больше тебя никто не тронет.

Гепард стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Свободен, что ли? — спросил он, поморщившись. — Извини, Владислав, не могу я на это смотреть.

Внутри все переворачивается. Ее там… держали в черном теле. Так это называется.

— Как фамилия тетки-начальницы? — только и спросил Варяг.