— Тогда бы я тут с вами всю ночь не дрожал от холода, а грелся бы в ее жарких объятиях! — огрызнулся Лебедев. — Ну что, идем?

Но все оказалось гораздо сложнее. Окно спальни было наглухо забито изнутри — видно, после зимы. Зато рядом со спальней находилась кухня. И там была чуть приоткрыта форточка. Юркий Фарид Усманов исхитрился просунуть руку в форточку и отомкнуть шпингалет, державший оконную створку. Все трое тихо, стараясь не шуметь, залезли внутрь.

— Главное, не разбудить тех орлов на террасе, — предупредил тихо Абрамов.

— Ослов? — пошутил Усманов.

— Не зубоскальничай! — огрызнулся отставной майор. — А то не ровен час… — И в этот момент его нога несильно ткнулась в стоящее на полу около мойки пустое пластиковое ведро. Ведро стукнулось о дверцу кухонного буфета и покатилось по полу. — Тьфу ты, е-мое! — прошипел Абрамов. — Ваня! Дуй на террасу и возьми ослов на мушку.

Теперь пришлось действовать стремительно и не раздумывая. Ваня Лебедев рванул на террасу, держа на изготовку короткоствольное помповое ружье, а Абрамов с Усмановым бросились из кухни через короткий коридорчик в спальню. За их спиной раздалась приглушенная возня, тихий испуганный вскрик — потом все сразу стихло: видно, Лебедев привел в беседе с сонными охранниками убийственный — и потому очень убедительный — аргумент.

Абрамов распахнул дверь и вкатился в темную комнату. У дальней стены напротив стояла широкая кровать, у левой стены рядом с окном темнел платяной шкаф. На тумбочке около кровати стояла лампа и телефон. Усманов подскочил к тумбочке, выдернул телефонный шнур из розетки и приставил к виску проснувшегося дачника черный ствол ТТ.

— Без глупостей, генерал! — театральным шепотом предупредил Абрамов. — Хочешь жить — молчи и делай, как я скажу. Сейчас ты тихо встанешь, наденешь свою генеральскую форму и спокойно проследуешь за нами.

— Вы с ума сошли! Кто вы? Что вы делаете? — Евгений Николаевич, похоже, совсем не удивился происходящему и задал свои вопросы только по инерции. Он и так прекрасно понял, что происходит и кто эти люди… Его кошмарный сон начал сбываться…

— Генерал! Если вы надеетесь на помощь своих денщиков, то напрасно. Они обезврежены. Дом окружен! Сопротивление бесполезно! — Абрамов изрыгал стандартные предупреждения, которые в американских боевиках обычно предшествуют стремительному захвату маньяка-убийцы, забаррикадировавшегося в лесном коттедже.

Урусов медленно поднялся с постели и, не сводя глаз с направленного на него черного ствола, начал одеваться. Евгений Николаевич прокручивал в голове несколько вариантов. Вариант первый — его сдал Закир Большой, которого он тогда в ноябре сдуру вызвал сюда, в Переделкино, на разговор. Вариант второй — его сдали высокопоставленные заговорщики, которые решили таким образом избавиться от неудобного и опасного по-дельника. Неужели они не боятся, что он их расколет? Да нет, чего им бояться — кто ж ему поверит, что кремлевские чиновники задумали выкрасть смотрящего России и воровской общак и прибрать к своим рукам доходный концерн «Госснабвооружение», Вариант третий… Но обдумать его времени не хватило.

Моложавый парень со среднеазиатскими чертами лица — не то узбек, не то туркмен — грозно махнул у него перед носом «тэтэшкой» и шепнул:

— Побыстрее, генерал, у нас мало времени!

— Чего вы от меня хотите? — сквозь зубы пробурчал Урусов, облачившись в генеральский мундир.

— Мы отвезем вас в одно место — там с вами поговорят! — отрезал «узбек».

Они вышли из спальни и по лестнице спустились на террасу. Урусов понял, что сопротивление и впрямь бесполезно: единственное, что внушало ему надежду, так это мысль, что они — кто бы это ни был — не решатся убить генерал-полковника МВД. Бросив взгляд на стол с остатками вчерашнего пира, Урусов подумал, что надо было все-таки взять с собой Никиту Левкина, а не доверять свою безопасность бестолковым сержантам из второго управления…

Наверное, этих щенков взяли за жабры во сне — они, суки, после вчерашней попойки храпели где-нибудь в подвале без задних ног.

Генерал— полковнику было невдомек, что третий участник утреннего налета, Ваня Лебедев, связав его полусонных охранников и заперев их в чулане, уже успел сбегать к АЗС на перекрестке двух улиц Новые Сады и подогнать «мерседес» к самой калитке.

Выйдя во двор и не услышав привычного собачьего лая, Урусов впервые за эти несколько минут испытал страх: а что, если это не воры и не кремлевские? А что, если это северокавказские дела? Вдруг это люди Надир-шаха, который пять лет ждал подходящего часа, чтобы расквитаться с Урусовым за то, что он, тогда еще полковник милиции, помог московским налоговикам поймать за руку дагестанского финансиста, замотавшего миллиард «старых» бюджетных рублей?

Евгений Николаевич почувствовал, как лоб покрылся холодной испариной.

Если это так, то теперь ему несдобровать и никто ему не поможет — ни спецгруппа «Альфа», ни страсбургский суд по правам человека…

Идя по дорожке к калитке, Евгений Николаевич с недоумением огляделся по сторонам и увидел, что его верный Мухтар мирно спит около будки. Вот сволочь!

И этот сторож его подвел. Усевшись на заднее сиденье джипа, генерал-полковник дал завязать себе глаза черной тряпкой и погрузился в мрачные раздумья. Даже когда он служил на Северном Кавказе и сидел, можно сказать, на пороховой бочке, такое было невозможно, чтобы генерала милиции среди бела дня похитили из собственной койки. Это просто какой-то бред!

— Это просто какой-то бред! — громко повторил Евгений Николаевич, глядя в упор на светловолосого мужчину лет сорока с очень знакомым лицом, но, убей бог, он никак не мог вспомнить, где он его видел. Они сидели напротив друг друга за круглым столом в каком-то доме, куда Урусова привезли из Переделкино на джипе. Рядом со светловолосым за столом сидел второй мужчина — лет пятидесяти или побольше, по виду кадровый военный, с лицом совсем незнакомым.

Всю дорогу Урусов просидел с завязанными глазами, но, по его расчетам, ехали всего минут двадцать или тридцать, значит, это место находится либо на окраине Москвы, либо в ближнем Подмосковье. На столе была расстелена мятая газета. — Я совершенно не в курсе! Единственное, что мне известно, так это то, что депутата Шелехова «заказали» очень большие люди, — тут Евгений Николаевич поднял палец вверх, — они же и осуществили всю подготовку… Но только я не пойму, с какой стати я все это вам рассказываю. Вы кто — представитель генеральной прокуратуры?

— Я не представитель генеральной прокуратуры, — медленно ответил незнакомец со знакомым лицом. — Моя фамилия Игнатов. Владислав Игнатов, может, слыхали?

Евгений Николаевич даже сам поразился собственной реакции на эти слова.

Он привстал со стула, забыв, что его руки привязаны сзади к спинке, и тут же сел опять.

— Вы… Варяг? — Урусов ошалело смотрел на собеседника. Ну конечно, как же он мог забыть: это лицо он неоднократно видел и на газетных фотографиях, и в оперативных досье. — Но вас же… — Он не мог поверить, что перед ним сидит именно тот человек, на поиски которого он безуспешно потратил четыре месяца. И первое, что ему страшно захотелось у него спросить: кто же его похитил и каким образом ему удалось уйти от похитителей? Но он промолчал.