— Да. Была такая ездка, — едва слышно проговорил Виктор Иванович, скосив взгляд налево: мимо двух иномарок медленно проезжал сине-желтый «жигуленок»

ГИБДД. Из окна «жигуля» высунулся капитан и озабоченно крикнул:

— Что, проблемы?

Сержант махнул рукой и весело отозвался:

— Все в порядке, инспектор! Разберемся!

Виктор Иванович проводил удаляющийся «жигуль» скорбным взглядом. Не повезло! Он-то надеялся, что менты остановятся, встрянут в этот неприятный разговор и помогут избавиться от опасных собеседников.

— Ну и что было? — невозмутимо поинтересовался светловолосый крепыш.

Ухин прекрасно помнил эту страшную поездку. Рано утром ему позвонил Николай Иванович и предупредил, что сегодня ему предстоит долгий день. Николай Иванович назначил встречу в десять на Лубянке, около гастронома. Оттуда они поехали на Ильинку, и там Ухин простоял больше двух часов…

— Короче! — недовольно перебил его светловолосый. — Что вечером было на Никитиной Горе?

«Если это ему известно, зачем спрашивает?» — пронеслось у Ухина в мозгу, и он продолжил вслух:

— Я сопровождал ГАЗ-51 с отделением спецназа…

— Что за спецназ?

— Не знаю. ГАЗ ко мне уже за кольцевой пристроился.

— Кто участвовал в операции? — коротко поинтересовался Гепард.

Ухин вытер дрожащей рукой пот со лба.

— Спецназ вызвали, чтобы обыскать на Никитиной Горе одну дачу — ее какой-то преступник снимал, хранил там валюту, драгоценности… Краденые вещи… В тайнике…

— Это тебе кто сказал? — грозно спросил Сержант. Ухин вздрогнул. У него заныло под ложечкой. Если он назовет имя, то… А если соврет… эти бандиты его найдут — и тогда ему несдобровать. А если сказать — кто докажет, что это он, Виктор Иванович Ухин, сдал Николая Ивановича? Нет уж, дудки, пусть сгорит этот Николай Иванович — лучше пусть он, чем я, подумал водитель «ауди» и глухо буркнул:

— Николай Иванович… Фамилию не знаю. Он там был за главного…

— Люди на даче были?

Ухин закивал:

— Да, двоих парней оттуда вывели. Со связанными руками. В кузов ГАЗа посадили и увезли. Сержант перетянулся с Гепардом.

— Ребята Чижевского… А больше там никого не было? Например, женщины с ребенком?

— Нет, только эти двое.

— Какие-то вещи вынесли?

— Да, что-то очень тяжелое. То ли сундук, то ли чемодан… Тайник… Его тоже в кузов погрузили.

— Пока все сходится, — пробурчал Сержант себе под нос. — Значит, краденые вещи вынесли… Ну, командир, теперь давай про Николая Ивановича.

Поподробнее. Чистосердечное признание смягчит наказание…

…Через десять минут обе машины тронулись с места. «Ауди» шла впереди, «мерседес» на приличном расстоянии сзади.

— Выходит, сейф взяли вовсе не менты, а этот самый Николай Иванович, — рассуждал вслух Сержант, не отрывая взгляда от багажника «ауди». — Что же это за фрукт? Эфэсбэшный? Интересно, зачем ему общак?

— Шутишь? — изумился Гепард. — Варяг сказал, там шесть лимонов баксов было!

— Да я не про то! — поморщился Сержант. — Зачем брали так вот, втихаря, неофициально. Не менты, не ОМОН, не прокуратура, а какие-то непонятные спец-назовцы. Ведь могли же отрапортовать в прессе: мол, найдена воровская касса, то да се… Нет, брат, тут что-то нечисто. Ладно, сейчас дядя Витя подведет нас поближе к кафе «Парус», поглядим на этого Николая Ивановича. У него и поинтересуемся…

— Брать будем? — деловито поинтересовался Гепард и поиграл мускулами.

— Нет, подождем пока. Для начала познакомимся заочно. Ты надежно приладил? Гепард развел руками:

— Обижаешь!

Во время разговора Сержанта с водителем «ауди» Гепард незаметно припечатал под багажник магнит-ный радиомаяк. Теперь Николая Ивановича можно было пасти по Москве без опасения быть обнаруженными.

Охота вступила в решающую фазу.

Из— под ноги выскользнул большой гранитный обломок и с грохотом покатился вниз с горной кручи, увлекая за собой сотни крупных и мелких камней. Он с трудом удержал равновесие и, обливаясь холодным потом, отчаянно вцепился в острый край скалы, пытаясь подтянуться вверх. Вокруг росли чахлые кустики, иссохшие под знойным кавказским солнцем, но он понимал, что эти сухие веточки ему не сулят спасения: стоит ухватиться за такой кустик, как он вырвет его с корнем и неминуемо сорвется вниз, в ужасную пропасть, раззявившую свою коварную пасть у него под ногами.

Вдруг откуда-то сверху раздался мужской голос. Голос звал его: "Урусов!

Урусов!" Он поднял голову на голос и увидел лицо, искаженное гримасой ненависти. Страшное, незнакомое лицо. Мужчина лет сорока, светловолосый, с ямочкой на подбородке — что-то неуловимо знакомое было в чертах его лица, хотя Урусов мог бы поклясться, что никогда в жизни не встречался с этим человеком.

«Что, не узнал меня?» — усмехнулся мужчина и протянул ему руку. Первым инстинктивным побуждением Урусова было схватить протянутую руку и не отпускать ее до тех пор, пока он не ощутит спасительную твердую почву под ногами. Но в тот самый момент, когда он впился в запястье незнакомца и повис над пропастью, светловолосый расхохотался — и с силой стряхнул его вниз. Странное дело: хохот незнакомца перешел вдруг злобный собачий лай. Сердце у него ушло в пятки, и е рту враз пересохло. Беспомощно кувыркаясь в воздухе, он полетел в пропасть, издавая на лету страшный протяжный вопль…

Урусов очнулся и некоторое время лежал не шевелясь. Постепенно к нему пришло осознание того, что он жив, цел и невредим и лежит в собственной постели. Он с трудом повернул голову вправо, к будильнику на прикроватной тумбочке. Пять минут седьмого. Ну и рань!

Он был весь в поту. Только сейчас ему стало ясно, что это был всего лишь сон. Чудовищный, кошмарный, но все же — сон. Евгений Николаевич тяжело поднялся, спустил ноги на пол и стиснул виски ладонями. На даче он остался один, жена и сыновья еще вчера уехали в Москву. И Евгений Николаевич был рад этому: ему не хотелось, чтобы домашние видели его в таком разобранном состоянии. Окончательно поняв, что падение со скалы ему только приснилось, Урусов слабо улыбнулся и прикрыл глаза. «Наверное, Казбек еще спит в своей будке», — подумал он, вспомнив про короткий взрыв собачьего лая.

Он не успел подумать, приснился ему лай Казбека или пес на самом деле почуял чужака, как из кухни донесся громкий металлический лязг — точно кто-то опрокинул ведро.

* * *

Не слишком большой, всего-то в шесть соток, участок был засажен кустами смородины и яблоневыми деревьями. Невысокая ограда из штакетника не представляла слишком трудной преграды для опытных бойцов невидимого фронта.