бросила? Она тебе не доверяет?

Антон пожал плечами:

— Надеюсь, всё будет в порядке…

Неожиданно закурлыкала радиостанция. Антон неприятно вздрогнул, осторожно включил. Это был Гурьянов:

— Не спишь? У тебя есть яркая куртка и бейсболка? — спросил он.

— Есть малиновая, мы с женой одинаковые покупали в Финляндии. И на голову что-нибудь найду.

— Вот так и приезжай, а то вдруг они тебя от дома поведут…

За ночь Заботкин с сыном глаз не сомкнули, даже не пытались прилечь. Пили чай на кухне, возвращались. Пробовали читать — каждый своё. Но взгляд замирал на первых строчках, и книги откладывали. Говорить не хотелось. Казалось, что со словами из души уходит что-то важное, то, что может понадобиться позже. Напряженность тяготила. Включили телевизор, но через некоторое время убрали звук — мешал. Молча, сидели на диване — Олег положил голову на плечо отцу.

На экране сменялись дикторы, открывали рты известные певцы, мелькали новости и рекламные ролики. Жизнь продолжалась, но для неё папа с сыном стали глухонемыми.

Около восьми утра Антон нашёл в шкафу свою куртку и затёртую красную бейсболку. Увидел, как сын тоже одевается:

— Ты со мной?

— Да, пап.

Больше не говорили. Поехали вместе.

Коридоры управления начинали наполняться сотрудниками. Суточные дежурные сдавали смену, спешили с отчётами к начальству.

Народу в кабинете было человек десять. Заботкин показал сыну сесть за стол в углу, сам по очереди поздоровался со всеми, вернул станцию.

— Всё готово, Антон, — улыбнулся Гурьянов, адрес оцеплен, на крыше снайперы. Раздевайся. Это будешь ты!

Указал на худенького парня, опутанного проводами, надевающего бронежилет, затем специальную разгрузку.

Тот обернулся, раскладывая оружие по карманам, сверкнул улыбкой. Голубые глаза искрятся, точно собирается на праздник. С виду чуть старше Олега, такие же чёрные жёсткие волосы, широкий подбородок. Протянул руку, поздоровался, взял одежду Антона. Надел и сразу пополнел, начал крутиться точно на подиуме, по-детски со смешком толкая присутствующих, спрашивая:

— Ну, как — похож? Похож? — показывал на Антона. — На него похож?

Гурьянов кивнул на парня, пояснил:

— Дали специалиста из ФСБ, — протянул тому толстую папку на завязках.

Парень взял её под мышку, приосанился и снова прошёлся по кабинету, натянул бейсболку, козырёк опустил на глаза. Развернулся и неожиданно опал, ссутулившись, пошёл тяжело, переваливаясь, точно повзрослел на двадцать лет.

— Вот так и иди! — похлопал его по плечу коллега. — Запомнил?

— А зачем так ярко? — недоумевал Антон. Папка какая-то незнакомая.

— Яркая одежда — чтобы снайперы не промахнулись. А папку они же не видели, специалисты зарядили вспышкой — знают, что делают.

Парня окружили незнакомые сотрудники стали проводить инструктаж, выверять действия.

— Давай мне ключи от машины, — Гурьянов протянул руку к Заботкину, где свою «волгу» поставил? Пойду двойника провожу.

Антон передал ключи, рассказал, где припарковался.

— Время, ребята! — Гурьянов постучал пальцем по циферблату наручных часов. — Рации проверили? Не забудьте выйти на связь со своим шефом он уже там, звонил.

Силовики стали покидать кабинет. Гремели ботинками, глухо звякал металл. Чувствовалось — у каждого под костюмом больше десятка килограммов лишнего веса.

Антон с сыном остались одни.

Заботкин сел в кресло, посмотрел в окно. Небо было чистое, светило солнце. Ничто не предвещало неприятностей. Казалось — обычное летнее утро. Люди спешат на работу, кто-то уезжает в отпуск на море…

То же в управлении: суета в коридоре, доклады в кабинетах, отчёты и совещания. Если бы только Заботкин не чувствовал свою беспомощность. Отчего кабинет стал уже не его, и письменный стол, за который неловко садиться. Был угнетён неприятностями и переполнен надеждой, как обычный потерпевший, обратившийся в милицию со своей бедой.

— Мы так и будем сидеть, пока освободят заложников? — с упрёком спросил Олег. В голосе звучало презрение. — Хорошая у тебя работа! Всё время в кабинете? А как же командировки? Сочинял для матери?

Антон вспомнил, что сын не знает о повышении и переводе, улыбнулся:

— Я теперь здесь, заместителем начальника отдела, в основном сижу, руковожу. Весной перевели. А раньше областные убийства раскрывал, вот и мотался по деревням.

В этот момент вернулся Гурьянов:

— Ну что переживаете? Понимаю, сегодня не до работы! Езжайте лучше домой, накройте стол, ждите своих. Сейчас попрошу сотрудников вас подвезти.

— Вчера уже накрыли один раз, — недовольно пробубнил Олег.

— Не надо подвозить, — возразил Заботкин. Посмотрел на сына — тот был хмур. Подумал — тоже на душе кошки скребут, — доберёмся на метро. Не отвлекай ребят.

Нежданная мысль пронзила Антона — метро!

Он посмотрел на часы. До операции ещё минут тридцать. Окна квартиры выходят на Старо-Невский проспект. Напротив — куча магазинов.

Ничего не сказав, пожал руку Гурьянову. Вышел с Олегом на улицу. Выпустил футболку наверх, прикрывая рукоятку пистолета.

Олег обернулся, посмотрел в упор:

— Значит, ты теперь начальник, можешь на диване лежать, пока маму с братом освобождать будут?

— Поехали, — твёрдо сказал Антон без обиды, если постараемся, успеем доехать до Площади Александра Невского. А там много народу гуляет, будем в магазины заходить по другой стороне. Незаметно подтянемся.

Олег промолчал, но взгляд засветился одобрением. Они ускорили шаг.

Выйдя из метро, Антон посмотрел на часы. Кивнул сыну, и они торопливо пошли по тротуару, оглядывая витрины магазинов.

Антон подумал, что вот и он из охотника превратился в добычу, а вернее, вся его семья. Как быстро всё меняется в этом мире.

В очередной раз глянул на время. Окна квартиры Аллы были почти напротив. Оставалось ещё пара минут. Увидел витрину продовольственного магазина и поспешил к двери.

Стоило войти внутрь, и он услышал за спиной громкий хлопок. Тут же ещё один и гулкая автоматная очередь.