— А загляни, — неожиданно предложил Наставник.

— Можно? — обрадовался Назар.

— Ничего, можно, хозяин дозволяет. Только, брат, аккуратно; эта штука, скажу тебе, непростая. Через неё не только на небо глядеть можно. Загадаешь что-то увидеть — и вот оно, это место, как на ладони… Давай-давай, пробуй, сын мой, не стесняйся!

Отрок, конечно, усомнился. Да что он, в самом деле, маленький, раз ему такие сказки рассказывают? Ежели днём в трубу глянуть, да ещё не в зенит, а на горизонт направленную — что там, кроме монастырского двора, разглядишь? Разве что макушки деревьев за крепостной стеной… А вот хорошо бы сейчас узнать, что там в новом хозяйкином доме творится. Как-то неспокойно ему с утра. То ли перед причастием волновался, то ли… Одним словом, маета какая на сердце.

Прищурив один глаз, другим осторожно глянул в окуляр.

И тотчас упёрся взглядом в кирпичную стену знакомого особнячка.

Да быть того не может!

Хотя бы потому, что зрительная труба смотрела на север — по сторонам света мальчишка ориентировался превосходно, было у него такое достоинство, и потому всегда распознавал, куда его занесло и как выбраться. А домик госпожи Ирис Рыжекудрой оставался к югу от аббатства. Как же так? Перед самым лицом мелькнуло что-то тонкое, переплетённо-разветвлённое, фасад дома словно отъехал в сторону — хоть Назар даже не прикасался к телескопу. И открылся вид на…

У него перехватило дыхание.

Отшатнувшись, он истово протёр глаза — и глянул вновь.

Повернулся к брату Туку.

— Сад сожжён. Хозяйский сад. Выжжен весь…

Губы его побелели.

Архиепископ стремительно поднялся.

— Та-ак…

— Посмотри ещё, сын мой, — с некоторым напряжением в голосе попросил Наставник. — Что скажешь? Ты видишь прошлое, нынешнее или грядущее?

— Да нет же, это сейчас! — отчаянно крикнул Назар. — Там всё чёрное, высохло!

Тук посуровел.

— Так высохло или сгорело?

Забарабанили в дверь кабинета. В следующее мгновение она распахнулась, пропуская монаха-соглядатая и гвардейца из охраны герцога.

— Ваше преосвященство!

— Монсеньор!

— Тихо! — рыкнул Бенедикт, приближаясь. — Капрал, докладывайте!

— Нападение на дом охраняемой, монсеньор. Приходили двое неизвестных, с виду иноземцы, в тёплых плащах в такую жару… В доме побыли всего ничего, потом женщины вроде как вскрикнули. Сперва с чёрного хода выскочил один, старик, и сразу после этого загорелся сад. Потом выбежал тот, что помоложе. И дёру оба. За ворота выскочили — и как сквозь землю провалились.

— Отвод глаз, очень сильного уровня, — поспешил дополнить монах. — И, монсеньор, на самом деле в саду случился не пожар, а выгорание. Вся фейская магия вытянулась подчистую, даже с цветов, даже с травы. Вот и полыхнуло, как при пожаре… Старик, похоже, обожрался магией, оттого они и ушли, незамеченные.

— Жертвы? — коротко спросил Бенедикт, побледнев.

Монах опустил глаза.

— Экономка в порядке, но напугана. А вот у второй, у ирландки, дела плохи. Чуть жива лежит. С ней брат Михаэль остался, поддерживает, сколько может…

— …Мэг! — так и ахнул Назар, и вцепился в рукав сутаны Тука, и затряс. — Тётушка Мэг! Хозяйка же для неё… Там лекарство, осталось в её комнате, я знаю, где!

— Едем, парень, — коротко ответил брат Тук.

Уже за их спинами Бенедикт отдавал рычащие приказы, посылал кого-то чётко и внятно, по-епископски… Назар бежал со всех ног за наставником, и едва успевал, потому что тяжёлый с виду и массивный монах оказался на удивление стремителен, и казалось, рассекал своим телом воздух, как сарацинский клинок. Парень и не заметил, как они очутились за воротами, как на свист подоспели сразу два коня — очевидно, примчавшихся с донесениями монаха и гвардейца. Но уже взлетел в седло, подброшенный мощной рукой наставника.

— Держись! Так быстрее; пока это наших оседлают…

Не успев перехватит удила, парень мёртвой хваткой вцепился в жёсткую чёрную гриву. Стремена, рассчитанные на длинноногого мужчину, болтались где-то внизу, ему оставалось лишь подтянуть колени и изо всех сил вжиматься в лошадиные бока, чтобы не упасть! Под копытами мелькала пыльная дорога, по сторонам — деревца на обочинах, ветер выжимал непрошенные слёзы… А в мыслях билось одно: «Тётушка Мэг! Тётушка Мэг!»

* * *

— Двое их было: старик и молодой, — всхлипывая, рассказывала пожилая экономка. — Ох, благодарствую, святой отец…

Отхлебнула воды, предложенной братом Туком, в очередной раз промокнула глаза, высморкалась. Стыдливо спрятала скомканный платок в карман передника.

— Бедная Мэгги!

— Господь не оставит её своей милостью, сестра. Вот, выпейте ещё, голубушка.

Волшебные капли хорошо делали своё дело: успокоившись, Сильвия продолжила.

— Да ведь никто из нас ничего дурного и не подумал: постучались два странника… Сколько их ходит-то, когда два монастыря рядом! И плащи у них такие, как у этих…

— У паломников, — подсказал монах.

— Вот-вот. Запылённые, поношенные, сразу видно — люди издалека идут, и с виду такие благообразные, чинные. Старик — тот даже с посохом, как бывалый. А молодой — больно уж душевно улыбался, и глаза такие синие-синие, добрые…

— Синеглазый, значит. А ещё?

— Ох, длинный… Высокий, то есть. Сам худощавый, а росту — как в колокольне. Старый — тот пониже будет. И похожи они. Может, он и не отец молодому, но дед или дядька точно, очень уж одинаковы. Постучались у ворот вежливо, спросили, не тут ли госпожа с Востока проживает. Прямо сказали, не юлили: дескать, хотели бы встретиться и послание передать. А я им и ответь, как есть: уехала, мол, в Лютецию, ещё вчера. Не скоро будет. А тут Мэг рядом оказалась, и в дом пригласила: если что говорит, передать, вы мне обскажите, я запомню. И кто её за язык тянул?

— О'Ши, — прервал еле слышный шёпот.

Назар, не выпускающий из руки запястье тётушки Мэг, чуть не подпрыгнул на месте от волнения. Всё не мог успокоиться, с той поры, как влетел в дом, как трясущимися руками достал из хозяйского сундучка с лекарствами заветный пузырёк с сердечными каплями, как напоил мертвенно-бледную Мэгги… Вернее сказать — капли-то отсчитывал Наставник: отобрал у него, трясущегося, склянку, спросил: «Сколько?», отмерил недрогнувшей рукой в чашу с водой, и осторожно влил, как-то сумев разомкнуть посиневшие губы женщины.

Брат Михаил до приезда помощи её не трогал, лишь присел рядом на пол, где она упала, подложил под голову свёрнутый плащ, да попросил Сильвию распахнуть окна и ослабить Мэг шнуровку на платье, чтобы свободнее дышалось. Так и сидел рядом, проверяя время от времени пульс, молясь, и вливая капля по капле Силу, получаемую с молитвой. Хоть и не целитель, простой наблюдатель, но помочь продержаться, пока не подоспеет докторус, был обучен, чем и воспользовался.