Хозяином был толстый, клинически чистоплотный мужчина по имени Барри Брайт – неудавшийся продавец машин родом из Айдахо, настолько далекий от настоящего каджуна, насколько это вообще было возможно. Когда он шел через кухню, то делал это с такой же неохотой и манерной осторожностью, как человек, пересекающий травянистую разделительную полосу, усеянную собачьим дерьмом. С опаской огибал вытянутые ручки стоявших на медленном огне кастрюль и отказывался наступать на резиновые коврики у стойки, на которых частенько засыхали раздавленные куски мяса и овощей. От жара Брайт потел, а поскольку он был человеком крупным, то производил пот в промышленных масштабах, портя себе настроение и рубашки. Он ненавидел заходить на кухню; когда ему приходилось разговаривать с теми, кто там работал, Брайт предпочитал делать это в зале ресторана, где не мог себе позволить не включать кондиционер. Так что, когда дверь кухни распахнулась и он прошел внутрь, все бросили свои дела чтобы на это взглянуть. Он ткнул пальцем в Ника и дернул головой в ту сторону, откуда пришел:

– Ник! Я что тебе говорил о телефонных разговорах на работе!

Ник отложил нож, которым резал чеснок, и беспомощно развел руками:

– Я никому не звонил, мистер Брайт.

– Кто-то звонит тебе. Выйди и ответь. Она говорит, что это важно. – Брайт обвел кухню неодобрительным взглядом. – Вы бы, ребята, вычистили этот свинарник, прежде чем ночная смена придет. – Он взглянул на Большого Джейка, огромного мужчину неопределенного возраста и неизмеримой ширины. – У тебя тут все под контролем, Джейк?

– Как всегда, мистер Брайт.

Брайт резко кивнул и отступил в зал ресторана. Ник последовал за ним, снимая колпак и вытирая тряпкой наголо выбритую голову.

Взяв трубку, он обнаружил, что его ответа ждала Трикси.

– Ник, ты должен что-то сделать, – заявила она без предисловий.

– Привет, – сказал он. – Я думал, ты на меня злишься.

– Дурак. С чего мне на тебя злиться?

– Не знаю. С того, что я тогда сбежал, наверное. – Прошла почти неделя со встречи с Дерриком, и с тех пор от Трикси не было ни весточки. Он был уверен, что она его бросила.

Трикси помолчала, из чего он сделал вывод, что грехи ему отпущены не были.

– Ну, ты не то чтобы хорошо себя показал, – проговорила она. – Что там вообще случилось?

– Не знаю, – пробормотал Ник, опираясь о стойку. При каждом движении его поварская форма испускала облачка запахов чеснока и лука. Он увидел, что мистер Брайт наблюдает за ним с другого конца зала. – Ну их в жопу. Деррик – говнюк, он все равно не хочет, чтобы я был в команде.

– Хочет, только не собирается пускать тебя просто так. Для него ты просто какой-то салага. Я могу только замолвить словечко, чтобы тебя пустили на порог, а дальше ты сам по себе.

– Ага, только я не знаю, хочу ли с этим связываться. Они все равно меня ненавидят. Думают, я слабак.

– А это правда?

Вопрос застал его врасплох и причинил боль.

– Что? В смысле?

– Ну, не знаю, Ники. Ты, кажется, готов от всего отказаться.

– От чего отказаться? Я не в их долбаной команде.

– Ты – нет, а я – да.

Помолчав, он сказал:

– Вот оно как.

Что-то распускалось в его груди, какой-то болезненный цветок, и когда Ник вдохнул, цветок вспыхнул непогашенным угольком. Ник закрыл глаза рукой и почувствовал, как у него сдавило горло.

– Это – я, Ники. Это идет в комплекте со мной.

Брайт что-то крикнул с другого конца зала и указал на часы. Ник повернулся к нему спиной.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, Трикс, – сказал он. – Не знаю, настолько ли это для меня важно. Значит ли это, что я предатель? Значит ли это, что я плохой парень?

Трикси, кажется, на самом деле над этим задумалась. Наконец она сказала:

– По отношению к расе – может и нет. По отношению ко мне – да. Я важна для тебя, Ники?

– Угу, – ответил он, а потом с большим чувством добавил: – Да. Ты – единственное, что для меня важно.

– Разреши мне прийти сегодня вечером.

– Ох, Трикс, это вряд ли.

– Пожалуйста. Ты никогда не показываешь мне, где живешь.

Ник видел, что его босс подошел ближе, встал посреди зала и, не скрываясь, уставился на него.

– Там все так хреново. Правда, ты себе не представляешь.

– А вроде как ты говорил, что я для тебя важна. – Когда он не ответил, она продолжила: – Это важный поворотный момент в наших отношениях, Ники. Ты должен пустить меня к себе. Иначе я и знать не буду, что мне думать.

На мгновение Ник задумался.

– Хорошо, – сдался он. – Приходи. Но моя мама – сумасшедшая.

– Я знаю, ты говорил.

– Нет, в смысле она реально с катушек слетела. Так что смотри сама. Приходи, если надо. Только оставаться тебе не захочется. – Он кивнул мистеру Брайту и добавил: – Слушай, мне бежать надо. Император Зог на меня так пялится, будто я у него никель украл.

– Увидимся вечером, – сказала Трикси и повесила трубку.

Когда Ник вернулся на кухню, Большой Джейк похлопал его по руке.

– Похоже, ты нравишься боссу, – сказал он.

– Странно, а мне так не кажется.

– Уж поверь. Если мне жена позвонит, то она, наверное, рожать должна, чтобы он соизволил сюда заглянуть.

Тайрон покачал головой и недоверчиво хмыкнул.

– Вот чего тебе точно не надо, так это еще больше детей, – сказал он.

Большой Джейк засмеялся:

– Тут ты прав!

– Сколько их у тебя, здоровяк, штук сорок?

Они расхохотались и принялись трепаться, и Ник выскользнул у них из голов, как забавная мыслишка, которую обдумали и отбросили. Он взял свой поварской нож и вернулся к нарезанию чеснока.

– Может, если бы ты перестал строгать детишек, тебе не пришлось бы горбатиться на трех работах, – сказал он угрюмо.

Их болтовня оборвалась.

– Что ты сказал? – спросил Тайрон, удивленно щурясь на него, словно пытался разобрать, с каким таким безумцем имеет дело.

Тайрон был всего на несколько лет старше Ника; рос в жилом комплексе «Святой Томас», пока власти его не снесли и не вышвырнули всех жильцов. Они с Ником неплохо работали вместе, если им не приходилось общаться напрямую.

Ник оторвался от работы и посмотрел на него:

– Я просто говорю, что башкой думать надо. Вот поэтому я каждую сраную неделю получаю такую мелкую зарплату – из-за того, что правительству приходится нянькаться с вашими чертовыми детишками.

– Ах ты говнюк!