— Надеюсь, вы не скучали, господа, — в приемную влетает Козырь. Он и в принципе всегда выглядит энергичным и сметающим все на своем пути, а сейчас у него еще и кровожадно сияют глаза.

Как все-таки хорошо, что мне ему предъявлять нечего! А то при одном только взгляде в его сторону хочется резко перестать косячить вообще. И даже о минутных опозданиях забыть как явлении.

— Ты мог и задержаться, — хрипло замечает Яр, будто напоминая мне о той магии, что клубилась вокруг нас еще минуту назад. Клубилась, касалась жгучими пальцами кожи, проникая под одежду, покалывала легкие изнутри.

Да, мне тоже жаль, что Козырь пришел так быстро…

— Ветров, меня полгода разводили как щенка, — у Эдуарда Александровича на лице замирает улыбка, — пользовались тем, что я слишком сильно отвлекся на беременную жену. Я давил тараканов, хотя мог просто перебить крыс и законопатить щели. Тараканам было бы просто некуда ползти. И вот я их всех переловил, и у меня такая доказательная база, что ни одна крыса не уйдет от меня живой. Хочешь сказать, я могу подождать с тем, чтобы выбить дух из ублюдков, пытавшихся пустить мой концерн на дно. А не пойдешь ли ты?

— Не пойду, — хмуро отрезает Ветров, но судя по всему, этот глубоко прочувствованный монолог впечатлил и его.

— Пойдешь, — лучезарно щерится Козырь, — ко мне в кабинет пойдешь, смотреть на этот цирк. Вы оба это заслуживаете, ибо вы в этом дерьме оказались по самые уши. Прошу…

И все-таки как хорошо, что в этот кабинет, распахнутый перед моим носом гостеприимной рукой генерального директора, я вхожу, точно зная, что на мне нет никаких подозрений. Ей богу, ковер Козыря кажется отличной заменой эшафота.

В лицах тех, кто дожидается тут Эдуарда Александровича я наблюдаю абсолютное согласие с моими мыслями. И не всех, кстати, здесь присутствующих, я все-таки ожидала увидеть.

37. Граждане, приговоренные к расстрелу, пожалуйте к стенке

Кристина, Анджела…

Признаться, я никогда не хотела обвинять их в тех сливах, что происходили в Рафарме, мне казалось, что подозреваю я их из чисто личной неприязни к ним обеим. Хотелось верить в людей чуть больше, вот только после выходки с моим пропуском, которую они обе проворачивали очень синхронно — я уже даже не удивляюсь, когда вижу их обеих, сидящих напротив стола Эдуарда Александровича рядом с суетливо покусывающим ногти Павликом и перекошенным, но все еще держащим спину прямо Козловским, в его заляпанной кровью рубашке. Еще один парень — сутулый, бледный, нервный, по всей видимости — тот самый Шевченко, которого требовал Козырь добавить к этой теплой команде. Я видела его. Он заведовал корректурой деловой переписки в нашем отделе. До того, как на это место Козырь назначил меня. После этого он регулярно похаживал и волком зыркал на меня, потому что на него свалили чистку технических переводов, а это оказалось куда  более нудно. И... Судя по тому, в какой компании он сидит — более бесполезно для его подрывной деятельности.

Кристина сидит прямо, с высоко поднятой головой, носом вот-вот заденет одну из потолочных ламп. Анджела — непривычно бледная, смотрит куда-то в сторону, крепко обняв себя за плечи. Из всех здесь собравшихся именно она и выглядит наиболее виноватой, что ли…

Самым неожиданным лицом для меня здесь оказывается не кто-нибудь, а Такахеда-старший. Я действительно ожидала увидеть Ютаку, даже немного побаивалась этой секунды, но нет — в кабинете Эдуарда Александровича, на угловом широком диванчике, его дожидается непосредственный инвестор Рафарма, да еще с таким скорбным лицом, будто у него умер самый любимый родственник.

При появлении Козыря два охранника, истуканами замершие у дверей кабинета, тут же выходят.

— Эдуард Александрович, — нужно сказать, Кристина совершенно не выглядит человеком, загнанным в угол, напротив, она, преисполненная праведного гнева, при виде генерального директора разворачивает плечи, — объясните наконец, что происходит? Зачем нас вызвали, да еще и держат под охраной? Не дают разговаривать? Нас в чем-то обвиняют? На каком основании?

Занятно. Если Павлика и Козлевского вели с места преступления, Кристину, получается, просто вызвали? Козырь хочет их помариновать? А она, нужно сказать, неплохо отыгрывает, будто и не в курсе, зачем её сюда могут позвать, да ещё в такой компании.

— Кадзу, вы пришли без назначения, вам придется подождать, — пропустив вопли Кристины мимо ушей, сухо чеканит Козырь на японском, — я выделю вам немного времени после решения своих кадровых вопросов. Если не хотите ждать — думаю, вы найдете выход.

Нужно сказать, все это обращение производит на меня впечатление. Просто “Кадзу”, без уважительного суффикса. Немного времени. После. Найдете выход!

Это чистейшей воды деловое хамство, высказанное в такой тональности пренебрежения, что от него мороз по коже идет.

Образно говоря, только что Козырь перевернул над головой своего непосредственного инвестора пепельницу с окурками, да еще и встряхнул, чтобы точно весь пепел оказался на дорогом костюме собеседника.

И ведь японец, тот самый, что помешан на формализме и деловом этикете, тот, что сожрал Рафарму мозг своими требованиями, внезапными явлениями, капризностью, терпеливо сглатывает, опуская голову в легком поклоне.

— Я подожду, Эдуард-сама, — голос у господина Такахеды полностью соответсвует выражению его лица. Скорбный, опечаленный, можно даже сказать, виноватый. В моей голове начинает шебуршиться смутное подозрение, что о диверсионной работе Ютаки старый японец уже знает.

— Сядьте, — нам с Яром Эдуард Александрович коротко кивает на угловой свободный диванчик, — с вами я тоже позже разберусь.

Честно говоря, тональность у него сейчас такая, что проще себе пулю в лоб пустить, чем проигнорировать распоряжение. Это я такая внушаемая? Да нет, вроде, Ветров тоже с чрезвычайно хладнокровной рожей тянет меня на этот самый диван, выбирая себе самое удачное положение.

Какое положение оказывается для него удачным? То, в котором мне на колено хищно падает горячая ладонь, но Козырь этого не видит — именно в этот момент он и останавливается у своего широченного стола. Я немножко вздрагиваю, поворачиваюсь к Ветрову, делая страшные глаза, но помогает это далеко не сразу. Сначала Ветров умудряется взглядом мне транслировать ещё порцию своих грязных намерений в мой адрес. Зараза. А между прочим, ещё даже не обед! И все это под носом у генерального.

Руку он в итоге все-таки убирает, и я спокойно разворачиваюсь уже к "арене" и ловлю бритвенно-острый взгляд Кристины. В отличие от Козыря она смотрела на нас безотрывно. Мне даже мерещится доносящийся до нашего угла кабинета скрип её зубов. Или мне кажется? Да вроде я никогда раньше не замечала за собой слуховых галлюцинаций.