Это действительно была конструктивная реформа, но самым опасным для государственных прав Венгрии было то, что все дела этой страны окончательно попали под контроль центральных властей в Вене. Да, существовал Совет депутатов Венгрии (consilium locumtenentiale) в Пожони (Пресбург, Братислава), а позднее – в Буде под председательством графа-палатина, стремившегося защитить самоуправление в округах Венгрии. Но королевская придворная канцелярия была в Вене, где король (или королева) находился под влиянием австрийских чиновников. В своем сопротивлении тенденции к установлению абсолютной власти венгры пользовались поддержкой сейма Хорватии, который продолжал занимать независимое положение. Но и здесь приграничные районы были под властью немецкой военной администрации даже после заключения в 1739 г. мирного договора с Османской империей.

Этот договор лишил Венгрию ее временных завоеваний на Балканах по Пассаровицкому (Пожаревацкому) договору от 1718 г. после еще одной победоносной войны и установил границу по рекам Сава-Дунай, которая далее продолжалась на восток по Карпатам Южной Трансильвании. Эта граница, как и вообще все границы исторической территории Венгрии, оставалась неизменной до Трианонского договора, подписанного в 1920 г., и географическое единство всей этой большой территории было еще одним элементом, который сделал невозможным ее полное поглощение Веной, проводившей свою политику централизации.

Однако эта политика вступила в особенно агрессивную фазу, когда преемником Марии-Терезии стал Иосиф II. Новый император (и венгерский король) хотел упразднить даже старую окружную систему и решил поделить всю страну на десять районов, подчиненных королевским уполномоченным. Еще большей ошибкой был его указ о языке от 1784 г. Латинский язык, который всегда оставался официальным языком в Венгрии, должен был быть заменен на немецкий язык. Как и в случае с Чехией, это должно было стать радикальной мерой для проведения в жизнь решения об административном единстве всех владений Габсбургов. Но здесь, где немецкий язык был гораздо менее известен, запланированная реформа оказалась совершенно невыполнимой. Скорее это был вызов использованию венгерского языка в связи с общим культурным возрождением страны.

Это возрождение в большой степени основывалось на космополитических идеях Просвещения в сочетании с живым интересом к французским идеям, представленным выдающимся писателем всего этого поколения Дьёрдем Бешеньеи. Но хотя эти интеллектуальные лидеры симпатизировали некоторым либеральным идеям Иосифа II, они сильно возражали против нарушений им конституционных и национальных прав. А когда его военная кампания против турок в 1788–1789 гг. закончилась провалом, незадолго до своей смерти ему пришлось отменить все свои указы за исключением тех, которые гарантировали религиозную терпимость и улучшение жизни крестьян.

Его преемнику Леопольду II пришлось столкнуться с таким недовольством в Венгрии, что он вынужден был пойти на еще большие и далекоидущие уступки, чем в Чехии, сведя на нет усилия своего брата. В 1791 г. было признано (как компромисс), что, несмотря на Прагматическую санкцию, Венгрия является regnum liberum (лат. свободное королевство), где король может править только в соответствии с законами, принятыми сеймом. Но, с другой стороны, встревоженная позицией венгерской знати, Вена продолжала противопоставлять другие народы венграм, и эта напряженность продолжилась при Франце II, младший брат которого стал палатином Венгрии в 1791 г.

Удивительно, что именно под предлогом защиты исторических прав средневековых королей Венгрии Габсбурги заявляли свои права на долю при разделах Польши. Но обретенное таким образом «королевство Галиция и Лодомерия» так и не было присоединено к Венгрии. Напротив, благодаря этим когда-то польским провинциям Австрия окружила Венгрию еще и с севера, так что узы симпатии, а иногда и активного сотрудничества развились между защитниками остатков свободы Венгрии и теми, кто боролся за независимость Польши после трех разделов, которые уничтожили последнюю полностью независимую страну Центрально-Восточной Европы.

Три раздела Польши – в 1772, 1793 и 1795 гг. – совершенно уничтожили одну из крупнейших и старейших стран Европы и завершили поглощение целого региона Европы соседними империями. Западная, германская часть Центральной Европы и русская Восточная Европа теперь впервые стали непосредственными соседями, и усиление власти трех партнеров по расчленению Польши не сопровождалось никаким аналогичным сближением стран Западной Европы. Поэтому этот уникальный исторический процесс полностью нарушил баланс сил: в то самое время, когда Французская революция потрясла европейскую государственную систему на Западе, такие же революционные действия в отношении Польши создали напряженную обстановку на Востоке, которая также повлияла на весь континент.

Однако может показаться, что все это справедливо лишь в отношении последнего и тотального раздела 1795 г., а также предыдущего, который двумя годами ранее создал непереносимую ситуацию, так как то, что тогда осталось от Польши, явно не имело шансов на выживание. Первый раздел Польши, произошедший за более чем 20 лет до этого, в 1772 г., напротив, означал лишь территориальную потерю, которая хоть и была значительной и имела место в беспрецедентных условиях, все же, казалось, оставляла оставшемуся центру содружества – все еще большой стране – возможности развития, которые были использованы в необычайно успешном реформаторском движении, носившем и конституционный, и культурный характер.

И все же разница между двумя кризисами больше кажущаяся, чем реальная. Национальное возрождение, которое сделало два последних раздела особенно шокирующими, в большой степени уже началось до первого раздела. Более того, державы, участвовавшие в разделе, – по крайней мере, два ответственных застрельщика всей этой политической акции – Россия и Пруссия, вмешательство которых в дела Польши столь давно отсрочивало проведение в жизнь любых реформ и столь строго ограничивало их в годы перед первым разделом, – уже в эти годы были полны решимости совсем лишить Польшу независимости. Они рассматривали свои аннексии 1772 г. лишь как первый шаг в этом направлении.

Не может быть никаких сомнений в том, что идея уничтожить Польшу путем нескольких разделов возникла в Пруссии, которая просто не могла представить себе, как она одна будет контролировать всю Польшу. Такая власть над всей страной, напротив, была изначальной целью России. Ее возникновение можно проследить еще до эпохи Петра I Великого, и она снова появилась в первой половине царствования Екатерины II, когда граф Никита Панин был ее главным соратником в области международных отношений. Но Фридрих II Великий, воспользовавшийся прусско-русским альянсом, который в 1769 г. он предложил продлить до 1780 г., пытался одновременно выяснить через миссию графа Линара в Санкт-Петербурге, не согласится ли Россия на одновременную аннексию польских территорий ее всеми тремя соседями. После довольно расплывчатого, но ни в коем случае не отрицательного ответа в этом первом случае Екатерина II два года спустя, в январе 1771 г., принимая при дворе принца Генриха Прусского, брата Фридриха II Великого, уже без колебаний обсуждала предложенную сделку во всех подробностях.