– Жить захочешь, кого угодно поддержишь, – буркнул Рамси.

– Ну, это само собой… Только вот под началом Одноглазого не быстрее ли ты скопытишься, чем под моим?

– А ты молчи, падаль! – ощерился на Мартина Стю. – С тебя теперь вообще спроса нет! Ты уже не верховод!..

– И для такой гниды тоже есть своя Сияющая тропа? – осведомился Мартин у Эдгарда.

– Конечно, – серьезно кивнул тот.

– Значит, так, Тихоня! – заявил Одноглазый. – Тут, в Тухлой Топи, малым отрядом не выжить. Ты с Гололобым нужен нам так же, как и мы тебе. Разделимся – смерть всем. А будем вместе держаться, доберемся до этого Дома, будь он проклят. Но! Ты должен уяснить, что командовать ты единолично не будешь! Все теперь решается совместно! Да, парни?!

– Имеет смысл, – коротко согласился Рамси.

– А то! – важно произнес Тони. – Что я, дурак набитый, что меня за веревочку тянуть надо? У меня своя голова на плечах! Дело говоришь, Стю! Все совместно решать будем! Как большинство положит, так и сделаем!

– Не согласны, дворянчики? – продолжил Стю. – Вас никто не держит. Только подумайте о том, кто ваши аристократические задницы прикрывать будет! Кто чудо-сумку потащит!.. Мы-то, может, благодаря Крикуну и останемся в живых, а вы… Вот так вот! Если хотите выжить, нельзя компанию разбивать! А чтобы компанию не разбивать, будем теперь по моим… по нашим правилам действовать. Понял, Тихоня? Пойдем туда, куда нас Крикун поведет. А не куда ты нас тащишь. Точка!

– Точка! – торжествующе подвизгнул Тони Бельмо.

Кажется, Эвин растерялся. Он убрал меч от груди Одноглазого. Обернулся к Эдгарду. Тот хранил молчание, безмятежно улыбаясь.

– Сам подумай, Тихоня! – почувствовав перелом в споре, Стю заговорил еще более уверенно и даже с каким-то покровительственным превосходством. – Ну, куда ты нас приведешь? Базара нет, ты Полуночный Егерь и все такое, много знаешь о Тухлой Топи… Но мы уже за Мертвым Омутом, а здесь тебе не ближние пределы! С вагулами-то как вышло? Если б не Крикун… Получается, есть тут бойцы и покруче тебя с твоим братаном, а? Так что… будем все решать сообща. А то вы, дворянчики, больно о себе высокого мнения! – сбился Одноглазый на излюбленную тему. – Все мы знаем, почему ты здесь оказался с нами, душегубами! Захотел у своего дядьки родовой замок оттяпать! Мол, хочу – не могу! Мол, право на него имею! Сколько ты народу положил во имя этой своей «хотелки», а? Своего командора не пожалел! И что в итоге получилось? Ну?

Уже договаривая, Стю, видимо, сообразил, что зря он так… Меч дрогнул в руке Эвина. И кто знает, может быть, еще секунда – и повалился бы Одноглазый в черные воды Мертвого Омута с разрубленной головой, но тут Эвин отчего-то потерял к разбойнику всякий интерес.

Юноша рывком развернулся к берегу.

Сумрак расщелины ожил. Что-то ворочалось там, шурша о камни, хлюпая водой.

– Давай, давай, Цыпа! – панически зашептал Тони Бельмо. – Двигаем отсюда! Цыпа! Цыпа, твою мать!

Цыпа Рви-Пополам, никак не участвовавший в разыгравшейся на плоту драме, под шумок присел на корточки над лужей крови из раны Мартина. Словно зачарованный матовой алой жидкостью, он макал туда пальцы и облизывал их, медленно и тщательно. На тупой его физиономии застыло выражение удивленного блаженства – как у ребенка, который впервые попробовал новое лакомство.

– Цыпа! – приглушенно рыкнул Рамси. – Совсем сбрендил!

Рви-Пополам вздрогнул и оторвался от мерзкого своего занятия. Ему сунули в руки шест.

Из расщелины высунулась сплющенная кожистая морда, отдаленно напоминавшая человеческое лицо. Со свистом втянув оттопыренными ноздрями воздух, морда оскалилась, явив редкие остроугольные зубы, зазубренные, точно зубья пилы. И отрывисто зарявкала, выпуская из пасти рваные струйки черного дыхания. Многоголосое рявканье по ту сторону стены из валунов ответило ей.

Цыпа толкал плот прочь от расщелины.

Тварь плюхнулась в Омут. Держа над черной водой жуткую башку, проворно поплыла за путешественниками, по-лягушачьи загребая корявыми лапами. Когти на тех лапах были длинными, кривыми, отливающими металлической синевой. За первой тварью последовала вторая, третья, четвертая… Струи черного дыхания тянулись за ними, словно дым от чадящих факелов.

– Рраава Глог… – прищурившись, определил Эвин. – Серые Мечники… Если верить Хроникам, эти твари встречались в ближних пределах более ста лет тому назад…

Он взялся за один из амулетов с ремешка на запястье. Эдгард полоснул сырой воздух круговым взмахом посоха, разминая плечи.

Но схватка не состоялась.

Громадное темное тело прошелестело над плотом в туманном небе. Пронзительный крик хлестнул Мечников, завернул их обратно в сумрак расщелины. Прогнав чудищ, все так же невидимый Крикун снова уселся на высоченном валуне, куда теперь правил Цыпа под руководством Стю Одноглазого. И снова призывно зажглись сквозь серую муть красные глазки твари.

– Видал! Видал! – загоготал Тони. – Вот он, наш Крикуша! А ты еще сомневался, Тихоня! А ты еще в него пулять стрелами хотел!..

– Ты вроде говорил, что в том проходе и поблизости не может быть Темных тварей, а? – осведомился Стю у Эвина. Торжество в голосе Одноглазого мешалось с остатками не рассеявшегося еще испуга. – А? Ну что молчишь? Нечего сказать? Вот то-то!.. А ты, Гололобый? То заладил: «точно уверен?», «точно уверен?», то заткнулся… «Точно уверен!» – еще раз передразнил Одноглазый Эдгарда и захохотал. – Уверен он! Сунулись бы сейчас в ту дыру… Эти твари сейчас бы наши косточки обгладывали.

– Ага! Ага! – закивал Тони, подвигаясь поближе к Стю. – Умник такой! «Идите за мной!» И прямо в пасть чудищам привел бы нас!..

– Что, Тихоня? – спросил еще Стю. – До сих пор сомневаешься, какой выбор нужно было делать? За Крикуном идти или туда, куда тебе приспичило?

Эвин промолчал. Судя по его напряженной позе, он что-то мучительно обдумывал.

– Он еще не сделал выбора, – просто ответил Эдгард.

– Какие тут могут быть сомнения? – поразился Стю.

– Когда выбираешь, за кем идти: за человеком или за Темной тварью, всегда есть место сомнениям.

Перед мысленным его взором проносились лица: разные, хорошо знакомые и не знакомые вовсе, виденные только единожды. Но все искаженные одинаковой гримасой предсмертной боли, окровавленные… И было еще одно, что связывало их, – лица эти принадлежали людям, погибшим во имя того, чтобы он, Эвин Сторм, сын Адама Сторма из рода Стальных Орлов… Тихоня достиг своей цели. Взял себе принадлежащее ему по праву, восстановился на своем месте. Гаг, Командор Крэйг, дюжина бойцов там, на Вороньем утесе… Почти полтора десятка человек…

Что же получается, они погибли напрасно? Не во имя торжества справедливости, а просто ради его «хотелки»? Великие боги, как же непросто понять, что истинно в этом мире, а что нет! Тем более непросто, что зачастую из-за принятого тобою решения страдают другие люди.