После того как король произнес речь в честь великого гостя с севера, а Солмир ответил комплиментом гордому потомку Эй-джей-Дая, оркестр начал разыгрываться. Маг и король сели, люди вокруг зашуршали одеждами. Взгляд мага скользил по присутствующим. Удивительный день. Во-первых, сегодня он, кажется, разгадал тайну Гримли, и это оправдало его самые смелые предположения. Во-вторых, ему назначил встречу тот, кого он совсем не ожидал встретить в Энрофе. Маг был погружен в свои мысли, придворные шептались, казначей Норман Хиггс подсел к королю, чуть подвинув принца, которому предстояло участвовать в первом танце, и что-то шептал тому на ухо. Солмир даже прикрылся от астрала, так мешали ему мысли людей, окружавших Эдрика.

– Танец южной провинции Адол-Лютиен! Песня сочинена придворным стихотворцем Маллоем Рвотом, – объявил управляющий балом мажордом. Народную песню опять украл, шептались вокруг.

Луцио Венеди в прекрасном камзоле, расшитом жемчугом, вышел перед музыкантами и приготовился петь. Взоры всех дам, не участвующих в первом танце, как и завистливые взгляды кавалеров, были устремлены на него. Красивое выбритое лицо, прямой нос, черные как смоль, блестящие влажные волосы, лучистые карие глаза с очерченными бровями и ресницами. Он был вычурно красив, как и подобает быть первому среди придворных артистов.

Но только грянули первые звуки оживленной мелодии южного танца, и первая пара сошлась в центре зала. Мужчина слева, женщина справа, маг заметил – это была Адель. Она была в иссиня-голубоватом платье с мраморно-красным кантом и искрящимися стразами горного хрусталя. Это платье было подарено самой королевой Анной. Её черные, кудрявые волосы, чуть задранный носик, голубые глаза выдавали в ней не чистокровную представительницу кочевого народа Шейди. Её серьги небольшими серебряными нитями подчеркивали изящество и грацию, сверкая из-под спадавших чуть ниже плеч вьющихся локонов.

Но ещё больше взоров привлек кавалер, вышедший ей навстречу. Почти во всем схожий с Луцио, но ниже ростом и чуть шире в плечах, с небольшой бородкой, в его движениях чувствовалась какая-то невиданная легкость и сила. Лицом он был отдаленно похож на Рууда, но глаза меньше и нос прямой, как у таталийца. На мужчине был фиолетовый камзол со стальными и серебряными нитями, вплетенными в ткань. Он был в редких по нынешним временам туфлях на деревянном, а не кожаном каблуке. Кавалер перехватил руки Аделаиды в такт музыке и положил её левую ладонь себе в правую руку, резко развернулся лицом к королю и знати, будто представляя свою спутницу. При этом его каблуки умудрялись отбивать ритм в полутакт к музыке, что поражало окружающих. Он остановился в нескольких ярдах от короля и заставил Аделаиду обойти кругом. Потом резким движением привлек её к себе, и когда Луцио Венеди запел красивейшую Адол-Лютиен, они пошли в танце, кружась через весь зал, и эту дорожку запомнили все, кто был там.

Их движения, их грация, их совпадение по росту и возрасту – будто идеально скроенные друг для друга, дополняющие цветами одежд и манерой движения друг друга, они танцевали так, будто эти несколько мгновений были смыслом их жизни. Аделаида смотрела в глаза Михаэлю, в следующем повороте ей был виден лишь белым мрамор потолка и золоченые канты росписи. Мелькали статуи, колонны, люди, с восторгом и завистью смотрящие на вихрь её платья, на силу и решительность её партнера. Их ноги двигались столь синхронно, что Адель не чувствовала шага. Брат вел её за собой, и каждый миг будто на одно движение впереди. Даже маг Солмир оторвался от своих раздумий и посмотрел на них. Он видел, что от партнера в астрале разит какими-то редкими чарами, но это был не темный след, а след сумрака. Он знал, кто перед ним, ведь и Карлос Мартинсон уже вовсю хвастался, что это новый член руководства ордена, прибывший из Таталии отшельник, обратившийся в истинную веру, после того как встретил здесь сестру, потерянную более десяти лет назад.

– Как его зовут? – присматривалась к кавалеру через золотой лорнет одна статс-дама.

– Михаэль Торнтон.

Кто-то рядом шептал:

– Смотрите, как хмур Олин Эй-Той, раньше первым среди танцоров и красавцев был его Лазарен. Уже два месяца от него ни слуху ни духу. А ещё говорят, он инвалид и ходит на эльфийских протезах! Хорошо, что канцлер в разъездах, а то сейчас бедного разведчика засмеяли бы со всех сторон…

– Наверное, у него длинный… список амурных побед? – поинтересовалась молодая дама из свиты принца Кристиана.

– К сожалению, он дал обет безбрачия, и девушкам будет сложно совратить его с этого пути, он очень религиозен, – отвечал глава ордена.

– Не то, что его сестра, она продолжает нападки на вас. Ежедневно пишет королю жалобы, – шептали фрейлены.

Аделаида и её брат пошли на второй круг танца, тут к ним должны были присоединиться другие пары, но никто не вышел в круг. Многие просто засмотрелись и заслушались, а принц со своей пассией решил пропустить танец, дабы не выглядеть блекло на фоне гостей куда более низкого происхождения.

Завершив танец – они так и остались вдвоем, когда Луцио Венеди взял последнюю ноту и тянул её почти минуту. Музыканты смолкли, Аделаида вместе с Михаэлем замерли в центре, раскинув напряженные руки, будто их обдувало невидимым ветром. Зал взорвался аплодисментами, зашумели. Кто-то даже крикнул «браво», что на приемах было не принято, ведь это был бал, а не уличное соревнование простолюдинов танцовщиков. Пара распалась, их место заняли другие. Первым среди всех был принц Кристиан, сорвавший поклоны и аплодисменты ещё до начала танца.

Адель издали поклонилась Солмиру и королю, Михаэль сделал то же и подошел к Мартинсону, что-то зашептав на ухо.

– Да он здесь. Я держу его в южной префектуре, у меня все бумаги от канцлера. Только совершите сделку, и мы его заберем, – ответил святой отец.

– Хорошо, а лорд-мэр? – загадочно понизив тон, поинтересовался Михаэль.

– Не беспокойся о лорде Стэнли, он будет здесь ещё долго. Видишь, какой прием, здесь великий маг, и ожидается прибытие эльфийских генералов. Пока Эй-Той здесь, а его лучшие люди в разъездах, действуй! – Старик похлопал Михаэля по плечу и прищуренным взглядом из-под набухших век осмотрел зал.

Михаэль ещё раз откланялся, махнул рукой Аделаиде и вышел.

В здании южной префектуры Энрофа было темно. Несколько сонных стражей, слабый огонь лампад. После захода солнца сюда редко наведывались, ведь префект не давал аудиенций вечерами. Но сейчас всадник в лиловой хламиде ордена и надвинутом на глаза капюшоне дерзко въехал во внутренний двор. Алебардщик на стук отпер скрипящие, не смазанные ворота.

– Вы по какому делу? Префект не принимает! – грозно заявил младший гвардейский офицер, которому предстояло дежурить в ту ночь.

– Я к Товарду Левеллу по прямому поручению канцлера, – Михаэль протянул бумаги и показал нашитый на левой груди серебряный крест, символ ордена. История этого креста восходила к основателю, некоему Фавелу, изготовившему артефакт подобного вида, который чудесным образом спасал от любой магии, творимой нойонами. За то чудо Фавел был причислен к лику святых, а о нынешнем местонахождении его творения никто ничего не знал.