– С чего мне так рисковать? – Аджит посмотрел на белого мага и потом обратно, на воду и, наконец, решился.

– Ваш поход против нойонов окончится провалом. Арагон погибнет. Если же вы, наоборот, предложите им мир, официальный, а не как в былые годы. Отступите и выведете войска из Кревланда и Лордарона, то Темный круг очень скоро развалится изнутри, пораженный братоубийственной гражданской войной.

Это была редкая новость, Солмир понимал, что подробностей сейчас ему не узнать, но это уже стоило потерянного ради сумеречного времени.

– Почему ты считаешь, что мы просто не сотрем эту погань с лица земли?

– Просто считаю и всё, у меня есть одно доказательство, без свидетелей и носителей, но очень свежее! Косвенное, но убедительное.

– Мы не поверим в косвенные доказательства! Эльфы, и даже людская разведка дают нам тысячи косвенных доказательств, и чаще всего это выдумки и преувеличения. То, чего ты просишь, нереально! Войну уже не остановить, она давно живет своей жизнью!

– Не цепляйся к словам, Солмир! – сорвался-таки с постановочного спокойствия Аджит. – По поводу смертельного раскола в Темном круге у меня есть живой свидетель, утверждающий, что это уже свершившийся факт. Подумай, ты сам всегда был против войны. Твои предшественники тоже! Так остановитесь, пока не поздно! Вы не боитесь за себя, ладно, но подумай о людях и эльфах! Об орках и жителях стран юга, они заплатят своей кровью за ваши амбиции, за вашу непогрешимость – заплатят миллионами жизней!

– Мы не можем делать за людей всё, иначе они размножатся и деградируют! Они нам верят и идут на бой сами, идут на подвиг! Почему бы мне их разубеждать? К чему тушить такой искренний порыв веры?!

– У вас всюду полумеры, полугероизм-полутрусость.

– Я пришел не для того, чтобы выслушивать оскорбления!

– Останови бойню. Говорю тебе, вы можете победить – не сражаясь, где же твоя мудрость?

– Я хотел остановить войну, но ситуация уже вышла на другой уровень. У войны свои законы, и они меняют всё, даже наше восприятие! Я не принимаю твое предложение, оно абсурдно! Никто не останавливается, когда полностью уверен в победе!

– А ты уверен? – Аджит утер лицо, будто смывая след тяжкой усталости.

Солмир молчал.

– Жаль. Я знал, что власть портит людей, но не верил, что до такой степени.

– Прости… – Солмир отошел чуть в сторону и подозвал Рона.

– Я ухожу на восток. Далеко, на ту сторону хребта, чтобы не видеть, не слышать того, что вот-вот случится! – отпустив перила и пройдя на середину моста, заявил Аджит. – Осталось одно. Вы все еще держите Малегира в ледяной башне? – Солмир не ответил. – Переведите его в какую-нибудь загородную тюрьму, выставьте его в чистую тундру, от вас все равно никуда не сбежать. Но даже один в ледяной пустыне мой друг будет в большей безопасности, чем любой из вас! Так я сдержу хоть одно обещание.

– Все напрасно, я невпечатлительный, – сухо заметил Солмир, – но приветствие от тебя передам.

– Благодарю – и прощай! Желаю удачи! – Аджит наклонился и, прыгнув вперед, в тот же миг обернулся большим черным вороном.

В этот момент по противоположной стороне набережной брел сонный патруль. Воины от удивления чуть не выронили свои алебарды. Прямо из темноты над мостом возникли сперва летевший на восток ворон, затем всадник на ослепительно-белом пегасе. Он взлетел вверх, а после направился в центр города. Солдаты подбежали к мосту, осматривали место. Кто-то молился, кто-то пал на колени, прикрывая глаза от яркого света, источаемого улетевшим пегасом. Мост был цел и невредим.

– Я не был пьян, он взлетел, взлетел! – кричал первый заметивший. Только отпечатки от рук сумеречного, чуть смявшего металл кованых перил – вот и все, что свидетельствовало об их встрече.

* * *

Концовка бала казалась Аделаиде на удивление скучной. Илирвен ушла, присоединившись к свите Мепхалы. Эльфийка, конечно, извинилась перед ней, обещала передать привет Толину и Марку, а затем уехала на совещание с послом Киррем вместе со своей генеральшей.

В знакомые к Аделаиде назойливо лезли несколько знатных дворян, в том числе молодой племянник генерала Велеска, не знавший, что юная леди главная обличительница жестокости его дяди перед глазами короля. В такой обстановке ей совершенно не хотелось ночевать во дворце, как делало большинство гостей, и она попросила Кристиана найти ей людей для сопровождения до дома в столь поздний час. Принц, польщенный её вниманием, показывая благостный нрав перед лицом своей пассии, дочери богатейшего рыцарского и торгового клана из Клекстона, тут же велел гвардейцам выполнить просьбу девушки.

– Передайте от меня поклон брату, – улыбнулся Кристиан.

Пробившийся на встречу Оллин Эй-Той представил Адель недавно прибывшей супруге и лично направился проводить её к саду. Молодые светские львы, впервые видевшие гостью, были поражены – она запросто говорила с принцем, перед ней расшаркивался могущественный глава разведки.

Проходя подле шикающих в сторону Адель красивых мужчин, Оллин что-то шепнул на ухо молодому баронету. Парень побледнел, посмотрел на Аделаиду, которая в сопровождении четырех стражей покидала дворец, быстро отбежал к остальным претендентам на её общество этим вечером. Из бурного обсуждения доносились отдельные фразы.

– Ты знаешь, чья это женщина? – Потом все опустили головы, и краска сошла с их довольных и сытых лиц.

Пристанищем Аделаиды был теперь дом её брата, встреченного в Энрофе пару месяцев назад. Это был как чудо, как опора. Тогда её подолгу не принимали во дворце, Гримли был где-то далеко. На помощь эльфов рассчитывать не приходилось. Толин и Марк куда-то исчезли… Неожиданно во дворце ей встретился Михаэль, шедший рядом с её злейшим врагом Руудом. Один взгляд, крик нежданной радости – и все сразу переменилось. В то же время в Энроф вернулась королева Анна, во многом расположенная к первой фрейлине своей дочери. Тут двор открылся Адель. Глава разведки Эй-Той много расспрашивал о Гримли, о защите Карстольда, а она и видела-то Гримли совсем недолго. Его почти сразу забрал Солмир после столкновения с Велеском, рассказывала девушка, и вскоре строгий разведчик стал её другом.

Но самой надежной опорой Аделаиде стал её брат. Они много говорили. Торнтон расспрашивал, как она жила здесь долгие годы, а Адель о его жизни в Таталии. От Михаэля исходил такой заряд бодрости, уверенности, силы духа, что она невольно чувствовала, что уже не может отказать брату в просьбах, даже в мелочах. Они переехали в его дом. Адель все ещё бралась переводить с восточных языков за деньги, хотя у Михаэля всегда были деньги. Сколько бы он ни тратил, он всегда возвращался домой с полным кошелем. Она не спрашивала, откуда у него, только попавшего на службу в орден, так много золота. Видимо, дружба с канцлером стала выгодным предприятием. К тому же отношение герцога к Адель переменилось, как она полагала, не без заступничества Михаэля.