Невосприимчивый к жару он опустил горящую ткань и держал её в нескольких футах над землей.

Тави наклонился, щурясь, и увидел отражение от гладкой поверхности в свете импровизированной свечи. Он достал небольшой камень, размером с ноготь ребенка, и поднес его ближе к свету.

Хоть камень и не был огранен, он был прозрачен, словно драгоценный, и имел такой сверкающий красный цвет, что, казалось, был влажным. Это напомнило Тави большую, свежепролитую каплю крови.

— Рубин? — Спросил Макс, поднеся пламя поближе.

— Нет, — ответил Тави нахмурившись.

— Кровавник?

— Нет, Макс, — Сказал Тави хмурясь, глядя на камень. — Твоя рубашка в огне, — сказал он рассеянно.

Макс моргнул, потом хмуро посмотрел на пламя которое распространилось на полотнище его рубашки. Он раздраженно взмахнул запястьем и пламя внезапно умерло.

Тави почувствовал запах дыма исходящего из ткани в наступившей темноте.

— Ты когда нибудь видел такие камни как этот, Макс? Может твоя мачеха создавала их?

— Не знаю, — сказал Макс. — Это что то новенькое.

— Такое чувство, что раньше их видел, — пробормотал Тави. — Но вороны побери, не могу вспомнить где.

— Может быть он чего-то стоит, — сказал Макс.

— Может, — сказал Тави. Он сунул камень обратно в шелковый кошелек и крепко завязал его.

— Пошли.

Макс взобрался в повозку, подхватил вожжи и привел ее в движение. Тави вскочил рядом с ним, и едва ползущий фургон начал свой десятимильный путь обратно к Элинарху — месту стоянки Первого Алеранского.

Путь от тренировочного лагеря к мосту через полноводный, могучий Тибр занял у них семь долгих, напряженных дней.

Фосс, единожды честно подкупленный, держал Тави "под наблюдением" до тех пор, пока его нога не зажила. Леди Антиллус это определенно не нравилость, но, поскольку она сбросила ответственность на Фосса, она ничего не могла с этим поделать, не продемонстрировав свою враждебность к Тави, что было недопустимо для офицера Легиона, который должен быть беспристрастным.

Тем не менее, Фосс не оставлял Тави без дела. Бардис, раненый Рыцарь, спасенный Леди Антиллус, нуждался в постоянном внимании и уходе.

Дважды во время перехода Бардис просто переставал дышать. Фоссу удавалось спасти молодого Рыцаря, но только потому, что Тави замечал это.

Рыцарь так и не смог полностью прийти в сознание в пути, поэтому его нужно было кормить, мыть и поить как ребенка.

Когда он впервые присел рядом с раненым Рыцарем, то был удивлен тем, насколько молодо тот выглядел. Без сомнения, Алеранский Рыцарь должен был быть выше, шире в плечах и груди, с более густой растительностью на лице и более развитой мускулатурой, нежели этот юноша.

Бардис выглядел как… больной, несформировавшийся ребенок. И это немедленно вызвало неожиданный всплеск заботливости у молодого Курсора. К своему собственному удивлению, он приступил к своим обязанностям по уходу за Бардисом без жалоб и сожалений.

Позднее он осознал, что Бардис не был так уж молод для того, чтобы быть Рыцарем. Тави был всего лишь на пять лет старше.

Он знал мир намного лучше, чем этот мальчик, повидал намного больше ужасов в своей жизни и наконец добрал те фунты и дюймы, которых ему всегда не хватало.

Всё это было причиной того, что молодой Рыцарь выглядит намного меньше и моложе. Всё зависило от точки зрения.

Тави внезапно осознал, что он уже не ребенок, подсознательно ожидающий, что те. кто старше и сильнее его, должны помочь и защитить его. Теперь он был тем, кто сильнее и старше, поэтому ему не оставалось ничего, кроме как принять свои обязанности и исполнять их, не пытаясь избежать этого.

Он не знал, когда произошли эти перемены в его мировоззрении, и, хотя они и могли казаться незначительными в некоторых аспектах, на самом деле являлись более серьезными и значимыми.

Это означало, что он, скорее всего, больше никогда не будет тем ребенком, которому требуется защита и поддержка. Настало время предоставлять это другим, так же как это когда-то было предоставлено ему.

Поэтому он заботился о бедном Бардисе и большую часть перехода проводил в раздумьях.

— Какой-то ты угрюмый в последнее время, — произнес Макс, нарушая тишину, пока фургон катился вниз по тропе — пути, проторенному частым использованием, а не фуриями. — Ты за всю дорогу ни слова не произнес.

— Думаю, — ответил Тави. — И стараюсь не привлекать внимания.

— Как селедка?

— Бардис, — поправил его Тави. — Фосс сказал, что он будет в порядке, сейчас мы остановились и сможем заботиться о нем более тщательно. — Он покачал головой. — Но он, возможно, больше не сможет ходить. И я не уверен в том, что он сможет пользоваться правой рукой. Он отдал свой долг Империи своим телом, Макс. Не называй его селедкой.

Мрачный красный огонь играл в грозовых тучах, одна из лошадей нервно переступала с ноги на ногу. Тави увидел, как Макс кивнул.

— Ты прав. — Согласился он серьезным голосом.

Мгновением позже Макс сказал:

— Магнус говорит, что Калар сделал свой ход. Что он идет в наступление с четырьмя дополнительными Легионами. Что если они возьмут Церес, то дойдут до Алеры Империи. Что, на мой взгляд, не имеет смысла. Легионы Плацидуса отшвырнут их городских стен и порвут на кусочки.

— Плацидус не выступает, — сказал Тави.

— Конечно, нет! Я его знаю. Его не очень-то заботит вся остальная часть Империи, но измены он не допустит. Он будет биться.

— Он не двигается. — сказал Тави, — вообще, согласно последней — и единственной — депеше, полученной от Первого Лорда, хотя там и не сказано почему.

— Это было неделю назад, — сказал Макс.

Тави кивнул, глядя на небо.

— Откуда бы ни пришел этот шторм. он нейтрализует Рыцарей Воздуха как посыльных. Первый лорд и Высшие Лорды могут общаться через реки, но они прекрасно знают, что послания, переданные таким способом, могут быть легко подслушаны.

— Или еще хже, — сказал Макс, — исказить сообщение по пути.

— Они могут так делать?

— Это возможно, — сказал Макс. — У меня пока не получается. Это слишком тонкое мастерство. Но мой отец может. Так же как и моя мачеха.

Тави закрепил этот факт в памяти на будущее.

— Как думаешь, Церес выстоит?

Макс помолчал какое-то время перед тем, как ответить.

— Нет. Церес не солдат. Он уже довольно стар, и у него нет наследника, который мог бы помочь в бою. — Его голос приобрел оттенок сожаления. — У его дочери Верадис есть талант, но проявляется он больше в целительстве. А еще она холодная как рыба.