Приплыли. И как теперь в случае тревоги прикажете армию в поле выводить? Прямо сквозь сгрудившиеся на дороге телеги обоза? Строй сломается, солдаты перепутаются, пока их снова всех выстроишь по своим капральствам…

– Заноза, Бука, подъем! – кричу и быстро спускаюсь с дерева.

– Уже не спим, господин капрал, – ворчит вечно недовольный Белкин.

Я присел у костерка, достал из планшетки листок и карандаш и быстро набросал несколько строк.

– Очень быстро. Вот с этой бумагой – бегом к капитану. Тревога. Пруссаки наступают!

– Так надо всем в полк возвращаться! Там же… – растерянно пробормотал побледневший Сашка и тут же получил хлесткий удар капральской тростью по бедру.

– Нам велено наблюдать. Значит, будем наблюдать. А вы двое – бегом, бегом!

Оглядываю оставшихся. Ну чего уставились, как на новые ворота? Ах да, точно. Без команды же нельзя!

– Штыки примкнуть, ружья зарядить. Продолжаем наблюдение. Без команды не стрелять.

И лезу обратно на дерево.

Где-то через четверть часа в нашем лагере на холме сигнальщики пробили тревогу. С задержкой минут в пять зарокотали тот же самый бой-сигнал барабаны лагеря главных сил.

А пруссаки тем временем ровными колоннами выползали с двух сходящихся лесных дорог на поле и спокойно, батальон за батальоном, шли мимо деревень. Второй Московский еще мечется в хаосе, пытаясь выставить хоть кого-то в ордер баталии, а пруссаки тем временем спокойно идут колоннами вдоль поля. Судя по знаменам – их там четыре полка против нашего одинокого Второго Московского. А с лесных дорог на поле выползают все новые и новые полковые колонны. Похоже, сюда пожаловал весь корпус генерала Левальда в полном составе.

Светало. Утренний туман потихоньку слабел. Скоро взойдет солнце.

С нашего холма за спиной одна за другой ухнули три пушки. Что там? Ага, вижу. Со стороны Куткейма появилась прусская кавалерия. Точь-в-точь как во время той разведки боем днем пятнадцатого августа. Только вместо синих мундиров, что были на конниках генерала Рауша, на дороге виднелись знакомые всей армии желтые кафтаны гусар полковника Малаховского.

Синяя колонна пруссаков за полчаса дошла до самой восточной деревни на поле и начала разворачиваться в линию фронтом на север. К этому времени Второй Московский полк успел выстроить хоть корявенькую, но все же линию. А в заторе из телег там, на восточной опушке рощицы стали густо мелькать красные камзолы наших и появились знамена Выборгского полка, а вслед за тем – Нарвского и Киевского. Солдаты просачивались между загромождения телег и под крики заполошно бегающих офицеров выстраивались в боевой порядок.

Хорошо, что пруссаки сделали паузу на развертывание колонн в правильную боевую линию. Если бы они и дальше шли в атаку колонной и ударили бы с ходу – застали бы наших прямо у тележного затора. Вот тогда было бы худо. А так – потеряли темп и дали нашим шанс.

Из-за горизонта показалось солнце, и тут же грянул первый ружейный залп пруссаков, а за ним, после совсем короткой задержки – ответный залп наших.

Поле продолжало заполняться солдатами в синих мундирах. Сколько же их тут, а? Если на глазок – то даже побольше будет, чем толпа на подходе к стадиону перед матчем «Зенит» – ЦСКА. А один из прусских батальонов так и вовсе шел прямо на нас. В какой-то момент я подумал, что они сейчас войдут в рощу, и нам бы сменить позицию… Но нет, где-то в сотне шагов от опушки прусский командир батальона что-то рявкнул на немецком, и колонна начала разворачиваться налево, к нам боком, фронтом в сторону линии Второго Московского.

Никто из прусских солдат не пристегнул к мушкету штык. Наши линии вон, все штыками ощетинились, а пруссаки – нет. Только офицеры шпаги из ножен вынули и все.

Гортанная команда – и еще один батальон окутался дымом ружейного залпа.

– Наших бьют… – с отчаяньем прошептал Степан, крепко стиснув цевье мушкета.

Угу. Прошляпили появление неприятеля. Привыкли к тому, что нас много, их мало, мы сильные, они нас боятся…

Нелидов сказал: как что-то пойдет не так – бежать к нему со всех ног. А как тут узнать, что это – «пойдет не так»? Как по мне – сейчас все идет не так. У наших и в помине нет того порядка, что был вчера днем. На тех местах, где давеча ровными рядами стояли весь день русские полки, – сейчас развернуты линии пруссаков. А у наших там, у самой кромки леса – очень неудобные позиции. За спиной густой лес, мешающий маневру, слякоть от растоптанного ручья под ногами… Прусские линии уже вперед не идут. Остановились и раз за разом окутываются дымом ружейных залпов. Наши вроде бы огрызаются, палят в ответ. С моего дерева видно, как в прусских рядах после каждого залпа наших падают солдаты в синем. Но мало. Значительно меньше, чем падает солдат в красном.

В огневом бою у пруссаков преимущество. У них больше мушкетеров бьют по линии Второго Московского полка. Потому и штыки не примкнуты. Чтобы никому из офицеров даже в голову не пришло гнать солдат в рукопашную. Стоят, бьют залпами и методично реализуют свое численное превосходство.

– Надо что-то делать, господин капрал! – взмолился Степан.

– Наблюдать! – почти прошипел я сквозь зубы.

Именно так. Ничего мы сейчас вчетвером не сделаем. Бросаться в бой поодиночке – это до добра не доведет. Помню урок Фомина – «ты как вчера воевал – так больше не воюй».

Я прекрасно вижу несколько прусских командиров, что верхом на лошадях стоят за спинами повернутого к нам боком прусского батальона. Если мы вчетвером сейчас выскочим из леса и бегом побежим в их сторону, тут до них метров полтораста… Добежим, дадим залп, потом в штыки… авось кого из офицеров и убьем.

И все на этом. Толку никакого. Этих самых офицеров у пруссаков – пруд пруди. Просто придут другие и будут топтать копытами наши истерзанные тела.

Тут нужно подкрепление. И уже тогда, вместе со всеми, в составе линии…

Вот если бы сейчас спустились полки Леонтьева с холма, обошли через западную опушку, где мы стояли пятнадцатого числа во время разведки боем – то ударили бы пруссакам в тыл. Но нет. Я посмотрел – там, на западной дороге, тоже полным-полно прусских войск. Неприятельские пушкари ведут артиллерийскую дуэль с пушкарями Леонтьева, конники стоят ровными рядами, готовые в любой момент сорваться в атаку, если вдруг наша пехота покинет оборудованные редуты и рискнет спуститься с холма в поле. Строго говоря – они просто заперли небольшими силами всю бригаду генерала Леонтьева в узком дефиле и их, пруссаков, это вполне устраивает. Стоят спокойно, на рожон не лезут, а в это время на большом поле между нашей рощицей и Норкитенским лесом идет избиение застигнутых врасплох русских полков.

Пальба все шла и шла. Казалось, вроде совсем недавно все началось, а солнце уже вон как высоко поднялось. Наверное, сейчас часов восемь утра, если не больше.

Так, а это что такое?

Из-за спин заметно поредевшей линии Второго Московского показалась группа конных в зеленых кафтанах и по самому краю рощицы рысью направилась прямиком к линии пруссаков. Повинуясь команде, ближний к нам прусский батальон тут же прекратил стрелять. Синие мушкетеры закончили перезарядку и поставили мушкеты к ноге.