Ну ладно, пойдем, чего уж.

Капитан был явно не в духе. На походном столике перед его шатром в беспорядке валялись какие-то листы, коряво исчирканные карандашом, и, кажется, капитану не было дела до того, что они мокнут под дождем. А его бледный от страха слуга стоял у полога шатра и боялся приблизиться.

– Привел, – уведомил капитана Семенов.

– Ага. Серов! Ну-ка дай сюда!

Нелидов в одно движение оказался рядом со мной, бесцеремонно стащил с меня ранец, расстегнул его и вытряхнул содержимое на землю. Я дернулся было воспрепятствовать – ну как бы неприкосновенность имущества же, но прапорщик Семенов жестко ухватил меня за локоть.

– Стой спокойно, капрал.

Нелидов поднял с кучи вывалившихся вещей пачку писем княжны Черкасской, небрежно уронил ранец на землю и принялся бегло просматривать пожелтевшие листы.

– Не то… тоже не то… Это все, Серов? – и пронзил меня взглядом.

Он совсем охренел, что ли? Ничего, что это мои вещи?

– Ваше благородие… это, вообще-то, личная переписка, – голос у меня предательски сорвался, и мне вдруг стало невыносимо стыдно. Кровь ударила в голову. Да какого черта я мнусь? Что он мне сделает? Убьет? Да пусть убивает, пофигу! – Дай сюда, капитан!

И резким движением выдергиваю у него из рук письма. К моему удивлению, капитан не препятствовал. А я уж было приготовился, что он сейчас меня смахнет, как пушинку, или вовсе…

– О как! – Нелидов наклонил голову вбок и прищурился.

Я поднял с земли ранец, положил письма на место и замешкался. Ранец-то я за лямку подхватил, а вот чтобы собрать вещи с раскисшей под дождем земли – это ж надо будет на карачках ползать… Да пошел он! Буду я еще перед ним лебезить! Пусть валяется, на расходники кого-нибудь из шлиссельбургских сироток раскулачу.

Закинул ранец за спину и вытянулся перед капитаном во фрунт, попытавшись изобразить бесстрастное лицо. Только уши предательски пылали огнем и сердце гулко бухало в груди от избытка адреналина.

Капитан спокойно проследил за моими манипуляциями, после чего змеиным движением приблизился совсем близко и дохнул в лицо смрадом нечищеных зубов и лука:

– Ты на чьей стороне, Серов? Этих? – Нелидов ткнул пальцем вверх. – Или этих? – и повел ладонью в сторону лагеря, будто поглаживая по головам все войско сразу.

Я покраснел еще гуще. Этих – это он про кого? Машенька… то есть Мария Абрамовна – она ж вроде не из этих…

– Что они задумали, Серов? – с нажимом спросил Нелидов. – Сегодня генерал Лопухин угощал обедом кавалера и генерала-фельдмаршала Апраксина. Знаешь, о чем они говорили?

Мне-то откуда знать, капитан? Ты в своем уме?

– Завтра протеже Лопухина, генерал Румянцев, со всей своей бригадой выдвигается сюда. Как было сказано там, на обеде – на острие главного удара. Скажи мне, Серов, что задумали Лопухины? Васька двигает своего немчика в герои сражения, под главный натиск пруссаков? Или, напротив, бережет и выводит из-под удара?

Я зашатался и внезапно осипшим голосом прошептал:

– Да кто ж мне скажет, Алексей Андреевич. Я ж так… болтун, находка для шпиона…

Капитан Нелидов вдруг сделал шаг вперед и стиснул своей ручищей меня за плечо.

– Завтра будь начеку, капрал. Займись дозором. Разошли своих забияк во все стороны, смотри, слушай. Думай. Я чувствую, капрал. Чувствую, что безнадежно опоздал. Только… – капитан отстранился и хищно оскалился, – только вот я Нелидов, знаешь ли. Это ко многому обязывает. А она – Лопухина. Значит, черта с два у них что получится, вот что!

Развернулся и скрылся в шатре. Слуга тут же выскочил и принялся собирать с земли выпавшие из моего ранца вещи.

Это что сейчас было? И ведь капитан же сейчас трезвый. Совсем с ума сошел, что ли?

Мы с Сашкой, Белкиным и Силой Серафимовичем возвращались из рощи к нашему холму. В разведку ходили, на которую меня отправил капитан Нелидов. Над лагерем вздымались многочисленные дымы костров: солдаты просушивали вещи после недавних проливных дождей. Я теперь у господина капитана самый основной капрал для всевозможных поручений. Остальные-то ротные капралы да ундера умеют вовремя валенком прикинуться. Фомин, Ефим, Годарев – все они постоянно имеют вид настолько занятых людей, что капитану, небось, и в голову не приходило, что можно их послать, а не меня. Да и вообще после позавчерашней выходки с письмами он явно был ко мне неравнодушен. То ли прибить готов, то ли возвысить. Ну или просто вспомнил, кто по зиме составлял доклад «дорога пряма или кривизна какая есть» для маршрута полка от Пскова к Изборску, и решил, что если уж кого посылать – то меня.

Задача мне была поставлена простая: пройти напролом через рощу и посмотреть своими глазами, что творится там, на большом поле прямо напротив нашего холма. Новости из лагеря у переправы, который на восточном краю рощи и с позиций артиллеристов, что на склоне холма у западного края рощи, Нелидов и без меня узнает, а вот что там, за буреломом – это я ему в лепешку разбейся, но сообщи.

Впрочем, я и не против. Ломиться через сырую чащобу все равно проще, чем заниматься хозяйством в тесноте лагеря.

Один из ротных барабанщиков, вечных спутников прапорщика Семенова, встретил нас прямо у рогаток у входа в лагерь.

– Ну что там? Сходили, узнали? – спросил он нетерпеливо.

Я выпрямился и устало выдохнул:

– С какой целью интересуешься?

Молодой барабанщик стушевался и опустил глаза:

– Господин капитан велели, как вы вернетесь – немедленно проводить к нему.

Я скинул мушкет с плеча и протянул Сашке:

– Заноза, не в службу, а в дружбу. Сейчас все равно в артель топаешь. Почисти, а? А то я так чувствую, до темноты буду капитану схемы рисовать.

– Угу, – не стал возражать Сашка и взял мушкет.

Рядом буркнул Белкин:

– И башмаки господину капралу почисти. Ты вон совсем задохлик, в денщиках тебе получше будет, чем в солдатах.

– И почищу! – дежурно огрызнулся Сашка, но из-за усталости получилось неубедительно.

Я так же неубедительно снял с пояса капральскую трость и похлопал ею по штиблетам. Типа – намекнул. Белкин чуть выпрямился и сделал вид, что понял намек.

Сила Серафимович улыбнулся в усы и подтолкнул ребят к кострам.

– Айда сушиться. Тута праздных зевак мало, ваше скоморошество никто не оценит.

С холма в рощу и обратно непрерывным потоком идут солдаты. Деловито снуют среди деревьев, рубят сухостой, собирают валежник. Народищу уйма, костры нужны всем. Вчера вечером к нам на холм прибыли три полка бригады генерала Румянцева: Троицкий, Воронежский и Новгородский. Полки сильные, полных составов, с хорошим обозом. Да и вообще у Румянцева в хозяйстве порядку больше, чем в корпусе генерала Фермора, с которым мы ходили все лето. Даже немножко завидно, как у них все по уму да упорядоченно. Впрочем, они тоже нам завидовали. Мы вон, к примеру, брали Мемель и Тильзит, за что получили награды от командования, а они всю весну и лето топтались на форпостах, на одном месте, в скуке и без приключений.