— Что с вами? Что случилось, мэлл Имма? Чем вы заболели? — засыпали тревожными вопросами девочки.

— Воспалением хитрости, — недовольно фыркнула Дроздонелла, сложив руки на груди. Но поймала грозный взгляд графа и отвернулась.

Комиссар тоже смотрел вопросительно, и мне пришлось сознаться:

— Мне очень стыдно… — повесила я буйную голову. — Мы отмечали у дядюшки Бонборино пропажу Нуттеллы. Ну то есть отыскавшуюся пропажу, да. Можете спросить у них…

— Видимо, Имма чем-то отравилась там, — влез граф, не дав мне договорить, и погладил меня по плечам успокаивающе. — У нее был острый приступ отравления, да. Об этом не принято говорить вслух, вы понимаете…

Граф многозначительно посмотрел на комиссара под очередное фырканье Дроздонеллы.

— Имма, ты отравилась пирожным тетушки Нуттеллы? — подала голос Элли.

— Алкоголем. Напилась ваша идеальная нянька, — не выдержала мстительная мэлл.

— Дроздонелла! — рявкнул граф.

— Ох, ничего себе, — прикрыла рот ладошкой смеющаяся Камилла.

И мне стало по-настоящему стыдно.

— Что? Вы слишком высокого мнения о вашей гувернантке. И это я еще молчу об ее ночных лазаньях по окнам как мартышка…

— Дроздонелла, уймись! Или я вышвырну тебя за порог! — побагровел граф от гнева.

При этом он так сжал меня своими ручищами, что я поморщилась и попыталась выскользнуть из его хватки.

— Извини, Имма, — покаялся тот и, погладив меня по плечам, убрал руки.

— Это правда? Мэлл Имма, а вы меня научите?! — округлились восхищенно глаза Элли.

— По-моему, ты и так неплохо лазаешь по деревьям, — пробормотала я, не зная куда прятать глаза.

— Оставляю вас с вашими семейными разборками, — откланялся комиссар. — Мэлл Имма, зайдите на днях подписать нужные бумаги.

— Хорошо, — кивнула я.

Когда за комиссаром и стражами закрылась дверь, Дроздонелла и граф одновременно воскликнули:

— Антуан, нам надо поговорить!

— Имма, нам надо поговорить!

Граф схватил меня под локоток и потянул за собой в кабинет, бросив на ходу Дроздонелле:

— С тобой мы поговорим позже.

В кабинете, не дав произнести графу ни слова, я подошла и прижала палец к его губам.

— Прежде чем что-то сказать, не соблаговолите ли вы поставить магический заслон от подслушивания, — игриво шепнула я онемевшему от моей инициативы графу в ухо.

— Для тебя все что угодно, — поцеловал он по очереди мои пальчики, сооружая защиту от прослушки. — Все.

Я отодвинулась.

— Может, не будешь уходить, так поговорим? — улыбнулся граф и удержал за руку.

— Разговор будет непростой, — вздохнула я.

Граф посерьезнел, отпустил меня. Я уселась в кресло напротив.

Рассказ мой занял долгое время. Потому что прерывался слезами, мне требовалось время прийти в себя и продолжить. И утешениями графа. Он целовал мое лицо, иссушая слезы, и костерил герцогов со всей пылкостью.

— Бедная Имма, как же можно было так с тобой поступить, — шептал он, утешая меня поцелуями и теплыми обволакивающими объятиями. — Жаль, что герцог умер. Я бы лично хотел с ним разобраться.

— Какая же ты стойкая и сильная девушка, Имма Лимманн, и как же сильно я тебя люблю… — сказал граф после того, как я закончила.

Я подняла на него взгляд. Сердце гулко забилось.

— Да, Имма, ты не ослышалась. Я не думал, что после жены смогу в кого-нибудь влюбиться. Но каждый день влюбляюсь в тебя все больше. Я просыпаюсь, думая о тебе, и засыпаю, думая о тебе. Одно твое имя заставляет сердце биться чаще.

— Я тоже люблю тебя, Антуан, — призналась я.

— Мы найдем источник твоей магии. И того, кто подставляет тебя. Когда я был в столице, до меня дошел один очень интересный слух: из хранилища на протяжении какого-то времени воровали магические дары. Когда это обнаружили и пресекли, ятариновых шаров с хранящейся в них магией исчезло немало — около двенадцати, что ли. Точно мне неизвестно.

— И один из этих даров…

— Принимать чью-то внешность, — кивнул граф.

— Я поняла, что случилось в тот день, Антуан. Мне не давала покоя мысль, как Лерой мог отдать дар, который так дорого ему достался. Если бы он отдал его, то только мне. И эта женщина, хотя кто знает, может, и мужчина, приняла бы мой облик, и он отдал ей дар, уверенный, что вернул его мне, законной обладательнице.

— Да, это логично, — согласился со мной граф.

— Но значит, что этот человек должен был знать нашу тайну. И единственный, кто мог выведать ее от Лероя, — это его жена. Ведь я один раз видела их издалека вместе — он выглядел очень влюбленным в нее. А любимому доверяешь все секреты.

Мы с графом перекинулись понимающими взглядами.

— И еще подслушивающая Ливия… Откуда у нее магия?

— У Ливии нет магии, это я тебе точно говорю.

— Но тогда что?

— Одержимость, я думаю. Кто-то подчинил ее своей магии и контролирует.

— А такое возможно?

— Да, темная магия Рамбутана.

— Опять Рамбутан. Жена Лероя была оттуда. Профессор Бэконатти считает так же, как и ты. А два самых светлых ума нашего королевства не могут ошибаться.

Граф тепло улыбнулся на комплимент, поднялся и поцеловал меня.

— Я люблю тебя, Имма…

— Я люблю тебя, Антуан… Бэконатти обещал помочь Ливии и придумать что-то, чтобы обезопасить нас от злоумышленника. Чтобы тот не смог принять наши личины… Скорей бы разобраться, кто это. И еще я должна показать тебе то найденное кольцо. Как я думаю, твоей жены. Узнаешь ли ты его? — проговорила я в перерывах между поцелуями графа.

— Хорошо… Имма, я тоже должен открыть свою тайну… Теперь, когда между нами нет секретов, я хочу признаться, что…

В дверь настойчиво постучали. Граф неохотно от меня отлепился, поправил ворот моего платья, пригладил выбившиеся из прически пряди.

— К сожалению, это не минутный разговор. А мы и так провели здесь, наверное, больше двух часов…

Он вздохнул. В дверь постучали еще настойчивее:

— Мэллорд! Граф! — раздался обеспокоенный голос экономки.

— Войдите, Ливия! — вздохнул граф, отходя от меня.

— Граф, вы так надолго заперлись с Иммой, что мы уже забеспокоились.

Ливия сверлила нас внимательным взглядом, переводя его с графа на меня и обратно, подмечая детали. За ее спиной виднелись макушки девочек.