– Ты не помнишь, в какую сторону карета поехала из Ситэ? – не дала ему отклониться от темы Сесиль. – Кучер ничего не упоминал о том, куда они направляются?

Беранже покачал головой:

– Не в сторону Бастиды – вот и все, что я могу сказать. Они проехали по подъемному мосту, а потом повернули направо.

– В сторону гор?

– Не в направлении Тулузы, это уж как пить дать, хотя кто их знает, куда они свернули, когда скрылись из виду? – Он опять тяжело вздохнул. – Простите, что помощи от меня не много.

– Ты сделал все, что мог, – заверила его Сесиль, разворачиваясь, чтобы идти домой.

– Уверен, вы ее отыщете, – произнес ей вслед Беранже. – Все обычно как-нибудь улаживается. Так ведь? Разве не так люди говорят?

Сесиль Нубель ничего не ответила. Она была крайне огорчена тем, как мало Беранже знал. По пути обратно на улицу Трезо она в который раз задала себе вопрос, который не давал ей покоя все эти долгие кошмарные недели полной неизвестности. Жуберы не были богаты, так что зачем кому-то могло понадобиться похищать Алис? И почему никто до сих пор не потребовал выкупа? Сам собой напрашивающийся ответ – что девочка уже мертва – она принимать отказывалась.

– Ну, какие новости? – поинтересовалась Риксенда, едва она переступила порог дома. – Беранже что-нибудь видал?

– Нет, – отозвалась Сесиль, опускаясь в кресло.

– Совсем ничего?

Мадам Нубель вздохнула. Она смертельно устала.

– Ну, он видел, как через Нарбоннские ворота выезжала какая-то карета, которая потом повернула в направлении гор, а не Бастиды, но… – Она пожала плечами. – Он заметил на дверцах герб епископа Тулузы, но клянется, что пассажирка была женского пола.

– Та знатная женщина, которая говорила с Мари?

– Вполне возможно, – пожала плечами Сесиль Нубель. – У Беранже сложилось впечатление, что в карете она была не одна, но поклясться в этом он не может.

– Ох, – упавшим голосом отозвалась Риксенда. Потом, поколебавшись, спросила: – А от мадемуазель Мину никаких вестей нет? Она знает, что малышка Алис… не дома?

– Нет, хотя уже давно должна была бы мне ответить.

– Быть может, ваше письмо до нее еще не дошло?

Мадам Нубель нахмурилась:

– Да уж, сейчас ничего быстро не делается.

– А от хозяина никаких вестей нет?

Мадам Нубель покачала головой. Молчание Бернара тоже ее тревожило, хотя и не было неожиданностью. Путешественников, с которыми можно было бы передать письмо, в последнее время стало много меньше. Она не знала, что еще предпринять. Можно, конечно, было бы попытаться лично добраться до Тулузы, но Беранже рассказывал, что на равнинах Лораге полным-полно солдат и наемников, многие из которых не имеют никаких четких приказаний. И потом, если Мину все-таки получила ее письма, она может сейчас находиться уже на пути в Каркасон.

– Вот, – сказала служанка, протягивая ей чашку. – Это поможет вам согреться.

Пожилая женщина с благодарностью взяла питье. Риксенда изо всех сил старалась загладить свою вину, и Сесиль больше не винила ее. Она винила себя.

Сесиль Нубель не могла поделиться своими страхами с Риксендой – да и вообще ни с кем, – но она боялась, что их всех настигло прошлое. Все тайное неминуемо должно было в конце концов стать явным: исчезновение Алис, скоропалительная поездка Бернара в горы и его затянувшееся молчание; Мину с Эмериком, которых отослали в Тулузу к сестре Флоранс, – все это уходило корнями в то, что случилось в Пивере много лет тому назад.

Давние преступления аукаются потом еще много лет.

Сесиль некоторое время посидела на кухне, глядя, как играет на верхушке стены во дворе солнечный свет. Она перевернула в руке старый рисунок Флоранс – с ее собственным именем, печатными буквами выведенным на обороте. Колокола маленьких церквушек в Ситэ начали отбивать полчаса, но вскоре их перекрыл громкий перезвон соборных колоколов.

Решение было принято. Сесиль Нубель поднялась на ноги.

– Что вы делаете, мадам? – спросила Риксенда.

– Беранже был уверен в том, что карета принадлежит епископу Тулузы, потому что за несколько недель до того видел ее на площади Сен-Назер. А что, если эта знатная дама тоже гостила в епископском дворце?

– Вы собираетесь просить аудиенции у епископа Каркасона?

Впервые за несколько недель Сесиль засмеялась.

– Нет. Не могу себе даже вообразить, чтобы он согласился меня принять. Но наверняка кто-то что-то да слышал. И если мы хотя бы узнаем имя этой женщины, это может дать нам ключ к тому, где искать Алис. У тебя, кажется, была двоюродная сестра, которая работала на кухне дворца?

– Да! – просияла Риксенда, радуясь тому, что может быть полезной.

Мадам Нубель накинула на плечи свою шаль:

– Идем. Пойдем вместе. Ты меня представишь.

Тулуза

Видаль устремил взгляд на изувеченное тело Оливера Кромптона, безвольно поникшее в пыточном кресле. Его руки были все еще пристегнуты к деревянным подлокотникам, металлические обручи надежно удерживали запястья на месте. Толстый кожаный ремень вокруг лба не давал подбородку упасть на грудь. Обломок раздробленной ключицы под неестественным углом выпирал из-под серой кожи.

– А он оказался более стойким, чем я ожидал, – заметил еще один мужчина. – Не думал, что он так долго продержится.

– Дьявол своих оберегает, – бросил Видаль, не желая признавать за узником ни мужества, ни стойкости. На его памяти никто еще не выдерживал пяти недель пыток.

– Зато его кузен выложил все как миленький.

– Да? И что же Деверо рассказал?

– Что, как мы и думали, планы по внедрению гугенотских шпионов в католические дома по всему городу идут полным ходом. Что этот их maison de charité на улице Перигор в самом деле используется как склад оружия и укрытие для солдат. Что им известно: недавний всплеск нападений на одиноких женщин, ответственность за которые возлагают на гугенотов, в действительности дело рук католических ополченцев.

Видаль помолчал.

– Неразумно было избавляться от тела Деверо столь демонстративным образом.

– Не соглашусь. Это хороший урок всем прочим, у кого может возникнуть искушение заняться двурушничеством. Теперь они будут знать, что мы такого не потерпим. Даже человеку самого высокородного происхождения придется держать за это ответ.

– Надо полагать. – Видаль вновь бросил взгляд на Кромптона. – Он заговорил?

Впервые за все время его собеседник смутился.

– Я признаю, что, возможно, Кромптон и в самом деле не знал, что покупает подделку.

– Мы действовали, исходя из данных, предоставленных вами.