– Сколько раз я тебе говорила: никогда не оставляй Алис без присмотра! Я тебя предупреждала. А ты не просто ушла, а еще и все двери в доме нараспашку оставила!

– Да я ж всего на минуточку! Мне нужно было принести еще молока, а…

– А теперь она пропала, – с яростью в голосе произнесла мадам Нубель. – Алис пропала.

– Да она небось пошла погулять, или к подружке, или…

Мадам Нубель кивнула на кресло, где на брошенном одеяле сидел котенок.

– Алис никуда не выходит без своей любимицы.

– Когда сюда заявилась Мари, – сказала Риксенда, – я дала ей от ворот поворот. Даю вам слово. Я ничего дурного не сделала. Я никого в дом не впускала. Меня не было всего четверть часа.

– А что, интересно, забыла здесь Мари Гали? Она прекрасно знает, что Эмерик в Тулузе.

– Я не знаю. – Риксенда комкала в руках свой фартук. – Я отправила ее восвояси, ничего ей не сказала.

Мадам Нубель обвела кухню взглядом. В глаза ей немедленно бросилось несколько мелочей: приоткрытый ящик комода, корзинка со щепой для растопки, слишком близко придвинутая к очагу, книги на полке, расставленные не в том порядке, кресло Бернара, придвинутое вплотную к стене. И старая карта, начерченная еще Флоранс, на обороте которой теперь было печатными буквами выведено ее собственное имя.

Мадам Нубель взяла ее в руки. Никакой записки. Ничего. И все же это доказывало, что в доме кто-то побывал.

– Мари заходила в кухню?

– Нет! Я же сказала вам, мадам, я отправила ее восвояси. Клянусь, ноги ее в доме не было.

Сесиль Нубель опустилась на скамью и похлопала рукой рядом с собой:

– Поди сюда, Риксенда. Начни с самого начала. Расскажи мне все, что случилось сегодня днем, с той самой минуты, как я вышла за дверь.

Вскоре карета, набирая ход, уже катила по дороге, которая то шла под уклон, то вновь взбегала на пригорок.

– Теперь можешь выглянуть наружу, – разрешила Бланш.

Алис положила руки на край окошка и стала смотреть на мелькавшие мимо одинокие домишки и фермы, которыми сменились предместья Ситэ. Затем потянулись бескрайние поля долины Од: пшеница, виноградники и фруктовые сады. Вдали белели заснеженные вершины Пиренейских гор. Но вскоре дорожная пыль, поднимаемая копытами лошадей, начала набиваться ей в нос, и Алис вернулась обратно на сиденье.

– Кажется, будто мы парим, как птицы! – сказала она.

Бланш задернула занавески.

– Расскажи мне про твоего отца, Алис. Почему он не берет тебя с собой в книжную лавку? Ты такая умная девочка, я уверена, из тебя вышла бы отличная помощница.

– Вышла бы, – отозвалась малышка серьезным голоском, – но папы сейчас нету.

– Нет?

– Он уехал из Каркасона почти сразу же после того, как Мину с Эмериком стали жить в Тулузе. Поэтому мадам Нубель присматривает за мной. – Она помолчала. – Я думала, папа напишет об этом моей сестре.

– Возможно, письмо где-то затерялось.

Бланш вытащила из-за пазухи своего плаща пузырек из синего стекла. Вряд ли девчонка поймет, что они едут в противоположную сторону от Тулузы, но скоро дорога разветвится, а рисковать ей не хотелось.

– Вот, – сказала она, – это снадобье поможет нам легче перенести путешествие. Лучше принять его до того, как начнет укачивать. – Она вытащила пробку и протянула флакончик Алис. – Только не урони.

– Какой красивый!

– Его привезли из города под названием Венеция.

– Я знаю про Венецию, – сообщила Алис. – Там вместо всех улиц вода. И даже самые бедные люди добираются из одного места в другое на таких специальных лодках. Мне Мину рассказывала.

Бланш внимательно наблюдала, как девочка делает глоток сонного зелья, подмешанного в микстуру из меда с розмарином.

– Фу, гадость какая!

– Голландские моряки принимают это снадобье, прежде чем выйти в открытое море, чтобы не страдать от морской качки.

Алис осушила пузырек и протянула его Бланш обратно.

– Папа иногда ездит в Амстердам. Мину говорит, он очень похож на Венецию, хотя она сама не бывала ни там ни там.

– Возможно, твой папа и сейчас отправился в Амстердам?

Алис покачала головой:

– Нет, не в этот раз. – Она помолчала. – Он сказал, что поедет на юг. А Амстердам же не на юге, правильно?

– Нет, Амстердам далеко на севере. А ты умная девочка.

Алис покраснела от смущения.

– Я не подслушивала, но мадам Нубель говорила очень громко. Поэтому я все слышала.

Бланш выждала, пока убаюкивающий дорожный шум и сонное зелье не начнут оказывать на девочку свое действие. Мерный цокот копыт, стук колес, свист и шепот ветра за окнами.

– А ты, случайно, не помнишь название того места, про которое говорила мадам Нубель? – спросила она вкрадчиво.

– Оно начиналось с буквы «П», – пробормотала Алис. Глаза у нее слипались. – Я никогда его раньше не слышала, но там было что-то такое про пиво. То ли «пивовар», то ли…

– Пивер? – Бланш ощутила, как сердце у нее в груди затрепетало. – Возможно, это был Пивер?

– Да, точно, Пивер, – заплетающимся языком произнесла Алис. – Почти как «пивовар».

Тулуза

К тому времени, когда Мину в обществе Эмерика вернулась в теткины покои, готовая сопровождать ее к мессе, мадам Буссе уже успела передумать.

– Пожалуй, лучше будет остаться дома, – заявила она. – Мой супруг так ценит мое общество. Он всегда сердится, когда приходит домой и оказывается, что я куда-то отлучилась без его дозволения.

– Ну, пусть и дальше держит тебя под замком, – буркнул себе под нос Эмерик.

Мину метнула в его сторону предостерегающий взгляд.

– Я все понимаю, – произнесла она терпеливо. – Но если вы все-таки хотите, как обычно, посетить пятничную службу, тетушка, вам волей-неволей придется ненадолго отлучиться из дома. Но если хотите, я могу попросить священника, чтобы пришел сюда и…

– Нет! Месье Буссе это не понравится! Он предпочитает своего духовника. Он говорит, что Валентин станет следующим епископом Тулузы. Он уже сделал крупное пожертвование на его кампанию.

Мину вновь покосилась на дверь, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги мадам Монфор. Та могла обнаружить их в комнате тетки в любую минуту.

– Я уверена, Господь поймет, если вас не будет на службе, – сказала Мину. – Он видит, что в вашем сердце, тетушка.

– Хотя я всегда по пятницам хожу к мессе, – продолжала переживать та. – И сегодня уж я, как никогда, хотела бы возблагодарить Бога за наше счастливое спасение от толпы и вознести Ему хвалу за то, что уберег тебя, Мину, от… не знаю от чего. Эти гугеноты, они настоящие звери. Никакого почтения к… – Она умолкла, чтобы перевести дух. – Если я не выкажу благодарности, в следующий раз Господь может отвернуться от нас в час нашей нужды.