переведу в Киев Ростовского, а дабы Новгородский, Московский и Псковский не были в черных клобуках, когда тот наденет белый, то думаю всех трех нарядить в белые клобуки, дав им титул митрополичий. А на Ростовскую и Владимирскую епархии, опорожненные, переведу по Синодскому докладу из степени в степень.

Теперь отовсюду французские интриги и происки до нас доходят, mais ils ne feront que de l’eau claire, pourvu que Vous Vous porties bien. Adieu, mon cher Ami».

Екатерина II – Г.А. Потемкину (сентября 17 ч., 1783. Из Петербурга):

«Двои письмы твои из Кременчуга от 31 августа и 8 сентября, друг мой сердечный, я получила одно за другим. Дай Боже, чтоб ты скорее здоровьем оправился. Всекрайне меня обезпокоивает твоя болезнь. Я ведаю, как ты не умеешь быть болен и что во время выздоровления никак не бережешься. Только зделай милость, вспомни в нынешнем случае, что здоровье твое в себе какую важность заключает: благо Империи и мою славу добрую. Поберегись, ради самого Бога, не пусти мою прозьбу мимо ушей. Важнейшее предприятие в свете без тебя оборотится ни во что. Не токмо чтоб осудить, я хвалю тебя, что в Кременчуг переехал, но сие не должно было делать в самую опасность болезни. Я ужаснулась, как услышала, что ты в таком состоянии переехал триста верст… Вести о продолжении прилипчивых болезней херсонских не радостные. Много ли тамо умерло ими? Отпиши, пожалуй, и нет ли ее между посланными матрозами и работниками. По причине продолжения оной едва ли поход мой весною сбыться может.

Прощай, друг мой любезный, молю Бога, да укрепит твое здоровье…

В коронацию мою белый клобук дам одному Новгородскому Архиерею, буде от тебя не получу письма прежде».

Г.А. Потемкин – Екатерине II:

«Всемилостивейшая Государыня!

В крайнем изнеможении от жестокой и продолжительной болезни моей, не в состоянии будучи сам писать к Вашему Императорскому Величеству, должен я сие заимствовать. Я осмелился, Всемилостивейшая Государыня, искать убежища от страданий моих, коего не нашел я в Кременчуге, наполненном лихорадками. Я спешу удалиться оттуда, но болезнь моя остановляет меня ежечасно. Едва в неделю довезли меня до Нежина, и здесь принужден я несколько дней остаться, чтоб собрать остатки ослабевших сил своих и укрепиться на дальнейший путь, которого я уже продолжать не мог. Не знаю, Всемилостивейшая Государыня, чем кончатся мучения мои, но между тем все дела и войски, Всевысочайше мне вверенные, так распоряжены, что не учинил я и не учиню никакого по оным упущения и коль скоро получу облегчение, то и на службе Вашего Императорского Величества.

Хан Шагин-Гирей, пользуясь влиянием своим в ордах, продолжает приклонять ногайцев к своим видам и не подает ни малой надежды ехать в Россию, отзываясь между прочим, что находится он и теперь в границах Российских. Он требует отправления курьера своего в Петербург, но как сею пересылкою старается выиграть время, то я и приказал ему сказать, что курьера того может он отправить по прибытии своем внутрь Российских пределов. Недавно, призвав к себе находящегося при нем приставом подполковника Рахманова, отзывался он ему, что хочет писать о состоянии своем в Константинополь, к находящимся тамо иностранным министрам, но послано от меня к господину Генерал-Порутчику и Кавалеру Суворову предписание о высылке его из Тамани внутрь Империи Вашего Императорского Величества. Надеюсь я вскоре кончить все его затеи» (Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка 1769–1791. Издание подготовил В.С. Лопатин. М., Наука, 1997).

Личная переписка Екатерины II с Григорием Потемкиным, двух близких людей, – драгоценные свидетельства, без которых история становится мифом.

Разногласия продолжались, но вооруженного конфликта не возникло, 28 декабря 1783 года русский посол Булгаков подписал с турецкими уполномоченными акт об уступке России Крымского полуострова.

Русские войска остались на своих местах, флот занял Ахтиарскую бухту, где вскоре раскинулся город Севастополь, татары могут присягнуть российскому трону, а другие свободно покинуть полуостров и переселиться в Турцию, хан со своими сторонниками, получив имперское содержание, могут жить в Калуге.

Европейские правители молчаливо встретили это решение русской императрицы, разославшей иностранным дворам свои письма.

В Европе понимали, что присоединение Крыма к России вызывает недовольство турецких властей. Даже подписание соглашения в Айналы-Каваке между Россией и Турцией в январе 1784 года, в котором Турция признала присоединение Крыма к России и законность Кючук-Кайнарджийского мирного договора, не успокоило европейских дипломатов и министров иностранных дел. Это восприняли как временную отсрочку приближающейся войны. Турция искала для себя союзников в Европе, но Австрия сразу отпала, а Франция пыталась оказать поддержку Турции, предложив России вывести флот из Черного моря, но Россия отвергла это нелепое предложение, как и другие предложения, ограничивающие самостоятельность русского трона. Лондон отказался вмешиваться в эти хлопотные дела, узнав в 1786 году, что Россия не возобновляет российско-британское торговое соглашение, заключенное в 1766 году. Людовик XVI в письме Екатерине II выразил что-то вроде согласия с объективными обстоятельствами положения, но его министр иностранных дел граф Монморен продолжал двуличную игру традиционной двуличной политики Франции.

Крыму вернули его старинное название – Таврида, разделили на семь округов, татары покинули Крым, а русские поселенцы заселили обжитые места и построили новые поселки. Движение русских войск в Северном Причерноморье вызвало гнев шейха Мансура, и он обратился к кавказским горцам с призывом оказывать сопротивление войскам и обратился за помощью в Стамбул. Екатерина II, узнав об этом противодействии, сообщила своему послу в Турции, что она не оставит без защиты православных грузин, с которыми у России дружеские отношения. В Стамбуле поняли, что Россия начала наступать на Кавказ, а это стратегическое звено турецких властей. Война, казалось, была неизбежна.

5. Екатерина II путешествует по югу России

В январе 1787 года из Царского Села выезжает, как подсчитали историки, 14 огромных саней, 124 – меньших размеров, 40 саней запасных. Движение этого огромного каравана сопровождалось пушечным салютом и огромной толпой провожающих царедворцев, слуг, местных жителей. Екатерина II отправилась посмотреть юг России, ее сопровождали фаворит Александр Мамонов, графиня Протасова, великий камергер Иван Шувалов, Лев Нарышкин, граф Иван Чернышев, фрейлины, послы граф де Сегюр, успешно начавший свою дипломатическую службу, подписавший торговый договор России с Францией, австрийский граф Кобенцль, английский дипломат Аллан Фицгерберт, камер-юнкеры, камергеры, министры, губернаторы, кузнецы и плотники, многочисленный обслуживающий персонал. Ее личный поезд составляют экипажи – спальня, гостиная, кабинет и библиотека. Императрица проведет в поездке много месяцев, она будет работать, принимать посетителей и сопровождавших ее, местных жителей, в том числе и губернаторов, других чиновников. Григорий Потемкин уехал