– А, понятно. – Он вдруг что-то заметил и потянулся к ней рукой. – Джули? Откуда это у тебя? Это камешек Мэттью? – Он взял в руку ее кулончик.

– Ой. – Она откинулась на спинку, вырвав камешек из его пальцев, и прижала руку к груди.

Хотя думать о Мэтте было невыносимо, она не смогла заставить себя снять этот кулон. Он стал частью ее самой – ее и Финна, – и она чувствовала себя без него некомфортно.

Роджер прищурился:

– Да, это действительно он. Мэттью рассказал тебе его историю?

Джули в замешательстве покачала головой. Она как-то не задумывалась, откуда взялся кулон. Но явно не из странствий Финна. Она решила, что Мэтт купил этот камешек в соседнем магазине.

– Ух ты. В последний раз я видел его много лет назад. В детстве Мэтт увлекался камнями и минералами. Он принимал активное участие в деятельности «Бостонского клуба минералов».

Ну разумеется. Она ощутила уже знакомый приступ печали. В последнее время они охватывали ее чаще, чем ей хотелось признавать. Она до боли хорошо знала Мэтта.

– На выходных мы с ним иногда ходили в походы, которые организовывал клуб, – стал рассказывать Роджер. – Мы бродили по Нью-Хэмпширу и Вермонту. Один раз были в Беркширах. Дети все время копались в земле в поисках камней. Мальчики вообще такое любят, но Мэттью это нравилось больше всех. Он подробно описывал свои находки, чертил таблицы и графики, а потом складывал их в папочку. Мы живем не в самой интересной части страны – с точки зрения камней и минералов, – но Мэтт все равно надеялся, что однажды ему попадется что-нибудь особенное. И ведь действительно попалось. – Роджер указал на ее кулон. – Это кусочек пурпурита. Пожалуй, название не очень привлекательное, но Мэтт был на седьмом небе от счастья, когда нашел его. Он не давал никому его трогать и много лет подряд держал в шкафу, который запирал на ключ. – Роджер склонил голову набок. – Поверить не могу, что Мэтт с ним расстался. Видимо, ты для него очень важна.

Джули опустила взгляд и сжала камешек в ладони.

– Послушай, это, конечно, не мое дело, и я не до конца понимаю, что произошло за этот год, но я вижу, что вы с Мэттом рассорились. Я пытался поговорить с ним, но… Ты знаешь Мэтта. Ему трудно открывать другим свое сердце. Тем не менее, я в общих чертах знаю, что он писал тебе сообщения от лица Финна. – Джули хотела возразить, но Роджер жестом ее остановил. – Я согласен. Это странное решение и к тому же неправильное. Однако как бы ты на него ни злилась, я надеюсь, ты ценишь усилия, которые он приложил, чтобы привлечь твое внимание.

Джули подняла на него взгляд.

– Наверное.

– Ты можешь представить, сколько времени он тратил на то, чтобы подделывать эти фотографии? Придумывать новые виды волонтерства? А чтобы отправить посылку Селесте, бедняге пришлось разыскивать старого знакомого, который живет за границей, пересылать посылку ему и просить, чтобы тот выслал ее назад, чтобы на ней стояли настоящие штампы. Я уж не говорю о том что ему приходилось все это запоминать, чтоб не путаться в собственных рассказах. – Он улыбнулся. – Ну же, Джули. Не может быть, чтобы его старания пропали впустую.

– Вся эта ситуация тяжело мне далась, – проговорила она. – Глупо такое говорить, зная о том, что переживала ваша семья, но…

– Ты тоже имеешь право на чувства, – перебил ее Роджер. – Мэтт поступил как идиот. Возможно, у тебя были и другие причины для сомнений. Никак не связанные с Мэттью.

– Я не знаю, чему верить… кому верить.

Роджер склонил голову набок.

– Знаешь, у Финна хорошо получалось ладить с девушками. Он всегда вел себя уверенно и учтиво и был… притягательным. Да, необыкновенно притягательным. Но Мэттью тоже уникальный мальчик, хоть и по-своему. Ему наверняка было трудно конкурировать с Финном, а теперь, когда Финна больше нет, ему приходится еще тяжелее. Память о покойных невозможно превзойти. Милая, Мэтт не самый обходительный юноша, но у него большое сердце. – Роджер похлопал Джули по руке. – Ох, Джули. Может, затея Мэтта и оказалась кошмарной, но не забывай о его сердце.

В голове Джули промелькнули воспоминания прошлого года: вот Мэтт приехал за ней к ее несуществующей квартире. Вот Мэтт рассказывает ей про шрифтозадротов. Вот неохотно везет покупать шарниры для Картонного Финна. Обменивается с ней письмами о снежных скульптурах. Лежит с ней под елкой. Спорит, остроумно отвечает, защищает свои дурацкие футболки. Она вспомнила часы, которые они провели в его комнате, и то, как он согревал ее, когда она вышла из ледяного океана. И как он ласково касался ее, когда они лежали в его кровати ночью после вечеринки Селесты. Выражение его лица, когда он наконец рассказал ей о своих чувствах. Как хорошо ей было просто находиться с ним рядом. И то, как мир переставал вращаться, когда он ее целовал.

Тогда Джули все поняла. Она посмотрела на Роджера и улыбнулась. Впервые за долгие недели она почувствовала себя живой.

Сердце Джули вырывалось из грудной клетки. Ей понадобилось все ее мужество, чтобы нажать на звонок. Она пришла на вечеринку вовремя, но боялась, как бы она не опоздала для самого важного.

Дверь открыла Эрин.

– Ты пришла! Ну ничего себе! Чудесно выглядишь! – Эрин приобняла ее – с привычной неловкостью, – и Джули улыбнулась.

– Сегодня важный день, да?

– Он должен был наступить уже давно. Пошли, все уже собрались на заднем дворе. – Эрин ждала, пока Джули зайдет в дом. – Ну, давай же. Не стесняйся. Это же, можно сказать, и твой дом.

Джули заставила себя переступить порог. «Дыши, дыши, дыши».

Они прошли в столовую. Посередине стола стояло блюдо, наполненное пончиками с разноцветной глазурью, под потолком висела связка шариков, а на спинках стульев были повязаны ленты. Эта комната выглядела светлее и радостнее, чем когда-либо раньше.

– Как прошло лето, Джули? Мы почти не виделись несколько месяцев, и мне не нравится, что я не в курсе твоих новостей. Ты уже записалась на все осенние занятия? Для меня было бы честью помочь тебе определиться с выбором. – Она выдвинула стул. – Вот, садись. Будешь кофе?

Джули кивнула. Следующие двадцать минут она изо всех сил пыталась уделять внимание советам Эрин по поводу грядущего семестра. Она очень соскучилась по Эрин и была счастлива, что та так живо интересуется ее жизнью и так искренне радуется встрече с ней. Но ее мысли витали где-то далеко.