– Дай бог здоровья Гавриле. Надеюсь, князь не подведёт. Айда к замку, поможем нашим! – Пахом Ильич пришпорил коня, увлекая за собой новгородский резерв. Второстепенное направление превратилось в основное. Русские воины уже сражались на мостиках стен, примыкающих к донжону, и важно было численное превосходство.

Кочевники Бата Сухэ перестали пускать стрелы. Хоть и было у каждого по два колчана, да рано или поздно всё когда-нибудь заканчивается. Всадники стали обходить стену, концентрируясь у горящих ворот. Дружина Александра стояла в бездействии.

– Пахом Ильич захватил большую башню! – раздавались выкрики скакавших степняков.

Князь зло сплюнул. На его фронте заметного успеха не намечалось. Санки с бревном дружинники бросили, позабыв привязать к ним верёвки. Жар от огня стоял такой, что в пяти аршинах невозможно было даже дышать. Несколько добровольцев, предварительно облитых водой, так и не сумели приблизиться к тарану. Смельчаки, лишившись бород и бровей, растирали опалённые лица медвежьим жиром, постоянно кашляя. Желающих отличиться больше не нашлось.

– Яков, – произнёс Александр, – возьми полсотни и шмелём к Ильичу. У него лестниц с десяток наколочено, возьми парочку да захвати южную башню. Немцы скоро пойдут на прорыв, замок для них уже потерян, так что не усердствуй, побереги людей, а мы уж встретим.

– Сделаю, княже.

Отряд разделился. Два десятка во главе с Яковом сорвались с места и вскоре оказались возле заготовленного новгородцами осадного инвентаря. Прихватив с собой две лестницы у Михайлы Сытинича, дружинники обогнули замок с севера, выходя к недостроенной южной башенке, где уже поджидали спешившиеся дружинники. Теперь мастерство показывали профессиональные воины. Несколько раз чудинцы пробовали отогнать штурмующих стрелами, но каждый раз в сторону защитников летело в десять раз больше. Разобравшись с прикрытием, одну лестницу прислонили непосредственно к башне, а вторую к стене, после чего руссы полезли наверх, да так шустро, словно только этим и занимались всю жизнь. Едва Савва перемахнул через стену, как перед ним предстала странная картина. Деморализованные наличием новгородского знамени на донжоне замка, финские наёмники сложили оружие, ибо стрелы уже закончились, а с ножиком против щита и секиры шансов нет. Южная башня была взята без потерь.

– Яков, наша взяла! – закричал Савва вниз, за стену.

– Что внутри видно? – раздался зычный бас главного ловчего в ответ.

– Немец у церквушки собрался. Много, под сотню. Главарь их с двумя дюжинами на конях, остальные – пешцы. Мужички из большой башни в них из самострелов стреляют, на рожон не лезут, боятся. На стенах почти никого нет.

Ближник князя усмехнулся, от ополченцев большего ожидать и не приходилось. Обернувшись, высмотрел самого молодого и послал гонцом к Александру.

– Передай князю, башню захватили. Ливонцы собрались в кулак. Как станут прорываться, пошлю человечка. Из-за дыма условленного сигнала не подать. – Яков слез с лошади и направился к лесенке, дабы всё посмотреть самому.

Катастрофа! Других слов у Ульриха не было. Карл провалил задание, и всё посыпалось как карточный домик. Руссы были повсюду. Каждый третий кнехт имеет ранение, чёртовы стрелы дикарей сыпались как град. Держать оборону уже не имело смысла. Со стороны воротной башни доложили, что новгородцы выстроились для штурма и вот-вот пойдут на приступ. Пути отступления оказались отрезаны, и единственная щель, через которую можно вывести гарнизон – это ворота строителей. Именно через них, а не через узкие главные ворота заносили брёвна с прочими материалами; и если бы южная башня была отстроена, то вместо прохода там появился бы сруб, путём врубки внахлёстку из продольных брёвен. Фактически затянувшееся строительство пошло на пользу, иначе немцам оставалось только продать свои жизни как можно дороже без шанса спасения.

В этот момент из двери часовни высунулась голова священника. Спустя мгновение дверь распахнулась полностью, и святой отец в сопровождении Грота выскочили на улицу. Словно крысы, почувствовав, что борющийся за живучесть корабль скоро пойдёт ко дну, монах и шпион решили дать дёру. Тощий пастырь бежал бы один, только вот мешок с добром дотащил бы навряд ли. Миновав поленницу дров, беглецы юркнули в пристройку сарая. Под сеном, закопанный в землю, лежал сундучок, в котором святой отец хранил серебряные женские украшения, отобранные у местных жительниц силой. Так сказать, дары церкви. Помимо этого в тайнике хранилась утварь, приватизированная из православных храмов.

– Рой здесь. – Священник указал место, где следовало копать Гроту.

– Дай нож. Не руками же рыть, – ответил свей, поддев носком сапога мёрзлую землю.

– Ща, подожди. – Священник поставил котомку на деревянную колоду, порылся в ней и протянул сообщнику широкий тесак в ножнах.

Это было второй его ошибкой. Поведав Гроту, каким образом можно ускользнуть из замка, святой отец раскрыл все свои карты, а теперь отдавал свой единственный козырь. Подельник вытащил оружие и воткнул его прямо в сердце священнику.

– А-а-а! – только и успел произнести священнослужитель, с пустыми ножнами в руках.

– Тише, ты поступил бы так же, как только мы выбрались бы отсюда. – Грот выдернул тесак, вытер лезвие, отодвинув труп в сторону, стал обратно засыпать тайник сеном. – Пусть полежит здесь. Сейчас главное спастись.

Выбравшись из сарайчика, убийца подобрал торчавшую из снега стрелу, осмотрелся, не видит ли кто, и вернулся обратно. Аккуратно вдавив наконечник в место, куда была нанесена рана ножом, взвалил труп на плечи и понёс его к часовне. В суматохе на него даже не обратили внимания, а перед входом сердобольный кнехт помог открыть дверь.

– Не уберёг господь своего слугу. Что поделать – война. – Грот указал пальцем на торчавшую из груди стрелу, сложил лапки священника на животе и опустился на колени, якобы молясь за безгрешную душу.

Помогавший кнехт перекрестился, оставив доброго христианина молиться за своего поводыря. За стенами часовни гудел боевой рог Ульриха. Немцы решили идти на прорыв.

– Идиоты! – вслух высказал свою мысль Грот, как только остался один. – Это руссы, силой их не победить. Только коварством и с помощью самих же руссов. Сдались, может, и спасли бы шкуру.

Свей прихватил котомку с продуктами и водой, два тулупа и, отодвинув алтарь, спустился в подземелье. Тут он пересидит несколько дней, а когда новгородцы уйдут, солнечная Венеция с радостью распахнёт свои объятия. Богатым людям там завсегда рады.

Отряд из сорока кнехтов устремился к донжону, скапливаясь в подземной галерее. Остальные, побросав всё тяжёлое, построились напротив воротной башни с Ульрихом во главе. Боевой рог прогудел три раза. Подпорки упали, и створки технических ворот распахнулись. В это время из лаза стали появляться немцы, оказавшиеся прямо в тылу новгородских ополченцев. За подземным ходом следили, и неожиданностью появление неприятеля не стало. Сбыслав Якунович с десятком своих бойцов практически не дал ливонцам вылезти. Мясорубка была почище, чем в прошлом году в устье Ижоры. Боярин был забрызган кровью с головы до ног и не знал жалости. В самом замке Пахом Ильич развалил препятствующий спуску на нижний этаж донжона люк и оказался у противоположного выхода из подземелья. Два десятка кнехтов оказались запертыми в ловушке. Ефрем, сопровождавший своего патрона, стоял с топором на длинной рукояти, готовый зарубить каждого, кто бы высунулся наружу. Пойманные, как лиса в норе, немцы затихли.