chitay-knigi.com » Научная фантастика » С ключом на шее - Карина Сергеевна Шаинян

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 120
Перейти на страницу:
так что жалобно скрипнули пружины, и уставилась в телефон. Трагически яркие припухшие губы, мокрые ресницы, свекольный нос. Болезненно поджимая уголки рта, Ольга вернула Библию на тумбочку у своей кровати. Скандалом выбитая клятва не принесла облегчения. (…скажи «ей-богу, придем». но мы не придем больше никогда, нет, и не надейся. но я обещала…). Но все-таки она была дома, и Полинка – дома, и дверь заперта на все замки, а шторы задернуты, и до завтра никуда не надо идти. Больше никаких сюрпризов на сегодня. Мучительное, неправильное, бесконечно длинное воскресенье катилось к концу, а завтра будет новый день, скучный, суетливый и привычно-утомительный, и хорошо, так и надо, – чтобы серая занавеска обыденности прикрыла сегодняшний бред. Ольга прошла на кухню, заглянула в шкафчик в поисках початой коробки конфет – и не нашла. Со свинцовым равнодушием сняла верхнюю коробку из высокой стопки, содрала пластиковую обертку. Чертовы подарочки, почти злобно всунутые в руки, не глядя в глаза, не из благодарности, а потому что положено, – и не откажешься, не препираться же из-за коробки конфет посреди больничного коридора. Вот о чем надо думать – о пациентах, о зарплате, которой ни на что не хватает, и надо бы брать лишние смены, но как – в летнем лагере при школе Полинка только до конца июня, и что делать дальше, совершенно непонятно, лучше всего, конечно, занять, а то и влезть в кредит, и отвезти ее к бабушке на материк до сентября от греха подальше. Хорошо, что она блондинка… Ольга подумала о Полинкиной подружке, чернявой, стриженой под мальчика. Слепо нашарила конфету, надкусила и уронила обратно в ячейку. Конфета оказалась совсем не вкусная, из слишком сладкого молочного шоколада, с ненавистной, приторной желейной начинкой. Пытаясь избавиться от мерзкого вкуса во рту, Ольга выпила стакан воды из чайника – мимолетно заметив, что опять пора чистить, опять спираль не видно от накипи, а на стенки липнут ржавые хлопья. А может, и не возвращаться потом, мама давно зовет, ей одной трудно, перетопчутся в однокомнатной, не королевы, а работа?.. Работу она везде найдет.

Там тоже живые люди, они тоже болеют, неуверенно подумала Ольга. Материк был – как загробная жизнь, про которую все знают, но никто не видел своими глазами. С материка никто не возвращался.

Но Янка вернулась. Упертая сука. Ведь похоронили уже, зачем?!

Ольга поняла, что плачет, беззвучно и безнадежно, как выброшенный в канаву слепой щенок. Яростно шмыгнув носом, она размазала слезы по щекам и, подволакивая тапочки, прошаркала в прихожую. Дотронулась до замков, подергала цепочку. Старая дверь выглядела жалкой и ненадежной, и блестящие новенькие замки, прикрученные к крашеной фанере, казались неуместными, как вечернее платье в больничной столовке. Ольга еще раз тронула цепочку, заглянула в комнату, скользнула глазами по экрану Полинкиного телефона. Там ритмично скакали радужные пони, и Полинка, подхихикивая, дергала носком в такт, но музыка из наушников доносилась нехорошая – резкая, грубая, хрипло-разухабистая. Почувствовав присутствие за спиной, Полинка поправила наушники. Музыка стала почти неразличимой; может, она вообще послышалась. Лучше не проверять… Ольга отступила от дивана и понуро побрела в ванную. Мельком посмотрела в зеркало: один короткий взгляд, проверить, что волосы не торчат клочьями, а в уголках рта не осталось шоколадных пятен, – и тут же отвести глаза.

(«Вы, красивые, все любите на себя смотреть, – говорит он. – Ты типа скажи, что не такая. Чего ты стесняешься?» Он обхватывает пальцами ее подбородок, силой поднимая голову. Ее голое тело плавает в стекле – торчащие ребра и мослы, крошечная грудь, длинные руки, узкие бедра и бесконечные, мальчишески тощие ноги. Гладкая, холодно-смугловатая кожа. Прямые, как солома, волосы падают Ольге на глаза, и он нежно отводит их за ухо. Теснее прижимается к ее спине, упирается твердым в задницу. «Ну хватит, – говорит она и пытается вывернуться. – Пойдем уже в кровать». – «Да погоди ты!» Он держит слишком крепко. Она закрывает глаза, чтобы не смотреть, и он кусает ее за ухо. Обхватывает пальцами сосок. «Да посмотри же ты! Мужу-то можно признаться, что тебе нравится. У тебя что, комплексы?» Он сильнее сжимает пальцы; боль дергает Ольгу, как за ниточку, и она широко распахивает глаза. «Давай, смотри, какая ты красавица! Прямо супермодель. Тебе любоваться собой надо, а не комплексовать!» Ольга смотрит прямо перед собой, прямо на себя. Ее тело. Его тело. Ничего больше. Если смотреть только прямо – может быть, плавающая за беззащитными, обнаженными спинами голодная тень не попадется на глаза. Ноздри Ольги раздуваются, ногти впиваются в ладони. Грудь быстро поднимается и опускается от частого дыхания. «Вот умничка, – радуется он. – Давно бы так». Его голос становится маслянисто-мягким, глаза теряют выражение, ладонь обхватывает и мнет ее грудь. Ольга крепче сжимает кулаки и, глядя на голые тела в зеркале (но не голодную тень за ними, ни в коем случае не на тень), представляет, как костяшки ее пальцев вминаются в его дурацкий толстый нос. Голодная тень в зеркале понимающе улыбается, и Ольга с отвращением закрывает глаза. «Идем скорее в кровать», – говорит она, и на этот раз он не спорит.)

Ольга поплескала в лицо холодной водой, смывая налипшую за день колючую пыль. Потянулась было к пенке для умывания и устало уронила руку. Сил намыливаться, смывать, размазывать по лицу крем не осталось. Ольга плеснула в лицо еще пригоршню воды, закрыла кран. Вслепую нащупала полотенце. Прижала его к лицу, убеждая себя, что отмылась. Она достаточно чистая. И тень в зеркале, нависающем над левым плечом, никогда не пробьется сквозь стекло, чтобы потребовать обещанное.

…Он послушный и доверчивый, как кутенок. Изредка Ольга оборачивается, смотрит, как он топает за ней – след в след, как и было велено, чтобы не протонуть. Он кажется почти красивым – надежда освещает его изнутри. Ольга пообещала все исправить, и он верит ей. Смотрит так преданно, что Ольгу охватывает злость: почему они так не могут? Зачем вечно спорят и препираются? Почему не слушаются?

Она шагает размашисто, развернув плечи, подняв лицо навстречу солнцу и соленому ветру. Ей никто не помешает. Найда хотела увязаться следом, но Ольга ей не разрешила, чтобы не путалась под ногами. Утоптанный торф упруго толкает в пятки. Черная блестящая ворона устроилась на макушке кособокой лиственницы и горячо выкрикивает что-то сама себе. Ольга приседает над кустиком брусники, вычесывает пальцами прошлогоднюю ягоду и закидывает в рот горстью, не разбирая, вместе с лаковыми листочками. Ее руки покрываются липкими багровыми пятнами. Ольга смахивает с красной, будто кровью измазанной

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 120
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности